Дети с тяжелым прошлым
К тому же, особенности Николаса - уже не проблема на фоне того, что они пережили со вторым сыном, Джеймсом. Американка Мери Смит давно научилась смотреть на многие вещи философски. Она стала очень сильной и терпеливой с тех пор, как они с мужем усыновили из Украины двух мальчиков – Богдана и Максима, которым дома дали другие имена – Николас и Джеймс. О, если б тогда, 17 лет назад, Мери знала о том, сколько им с мужем придется пережить из-за жестокости и равнодушия сотрудников интерната и родителей мальчиков…
Такими мальчики были сразу после усыновления. Фото из семейного архива
Их, конечно, готовили к трудностям, они проходили тренинги по усыновлению, слушали лекции о том, что такое трудные дети. Но разве малыши 5 и 6 лет могут быть трудными? Когда семья Смит из штата Колорадо приехала в Сумы, то увидела в интернате очаровательного 5-летнего Богданчика, который плакал и очень хотел иметь папу и маму. Потенциальным родителям предложили ребенка, который, согласно его медицинской карте, был практически здоров. Однако обследование, которое Смиты провели еще в Украине, показало нарушение в работе кишечника и супруги сразу принялись лечить ребенка.
"Кроме проблем с животом у Богдана был кариес на многих зубах, потому мы сразу вылечили и это. И в свои 5 лет он был очень маленьким, примерно как двухлетний, - вспоминает Мери. - Сын провел тогда в больнице больше месяца. А мы параллельно ожидали оформления документов на второго сына Макса". Не бывает трудных 5-6-летних детей, но даже у них бывает тяжелый бэкграунд. Оба мальчика, несмотря на свой нежный возраст, уже успели натерпеться по полной программе.
"В семье Богдана было пятеро детей. Но как-то родная мать заперла их в доме одних и ушла на долгое время. Им нечего было есть, в доме было очень холодно. Все братья и сестры нашего сына умерли от этого, выжил только он, хотя ему было лишь полтора года. И когда мы уезжали, то его биологическая мать сидела в тюрьме. А вот Максима забрали из семьи из-за алкоголизма родителей и потому что они избивали ребенка. Он почти не был в интернате, мы как раз ожидали его после того, как его забрали от родителей, а их лишили родительских прав".
Мэри с Богданом. Фото из семейного архива
Смитам передали Максима тоже как здорового мальчика. И супруги с большими надеждами привезли наших мальчишек из Сум в горный Колорадо-Спрингс, где их ждал большой, красивый, уютный белый дом на высоком холме. К тому времени Смитам было уже хорошо за 30-ть и они успели состояться в карьере, хорошо зарабатывали. Этот фактор, после личностных качеств новых родителей, сыграл ключевую роль в жизни Богдана и Максима, которые стали Николасом и Джеймсом сразу после того, как получили американское гражданство.
"Когда мы решили медицинские проблемы мальчиков, они стали значительно лучше к нам привыкать. Хотя когда мы привезли их домой, то сыновьям пришлось нелегко: они вынуждены были адаптироваться к языку и ко всему новому. Но это преодолевается со временем. Однако у них оказалось очень много психологических проблем. У Богдана выявили аутизм на почве институциализации - то есть, малыш не находил участия от сотрудников интерната и закрылся от жестокого мира в себе. У обоих сыновей были проблемы с обучением, хотя они оба проходили в школу два года. Однако после второго класса школьная программа для Николаса оказалось слишком активной стимуляцией. Учительница младших классов Марша стала приходить к нам домой и учить его".
Со вторым сыном все оказалось еще сложнее. У мальчика стал проявляться острый психоз, на который не указали украинские врачи, а также - расстройство привязанности. Все это провоцировал сильный стресс, пережитый в Украине: сказывались унижения и побои от биологических родителей. Увы, окружающие и социальные службы слишком долго оставались равнодушными к судьбе ребенка, из-за этого его психика успела получить серьезные повреждения.
В современной Америке маловероятно, чтобы издевательства над ребенком длились столь долго. Как нам рассказала нам специалист Miami Children's Courthouse Джессика Аллен, учителя, воспитатели в детских садах, медработники, полицейские и люди других социальных профессий, подписывая контракт на работу, обязуются сообщать обо всех подозрительных вещах, которые происходят с ребенком. Следы от побоев, шум из квартиры, указывающий на угрозу ребенку, являются сигналом для того, чтобы семью проверили. При этом не дремлют и окружающие – простые граждане США, заметив "дурные" признаки, тут же звонят в кол-центр социальной службы. По данным Департамента по вопросам семьи и детей того же Майями, к ним каждый месяц поступает около 1400 обращений о нарушения прав ребенка. Но далеко не все тревоги подтверждаются. Кроме того, специальные расследователи, которые выезжают на место, часто приходят к выводу, что халатность спровоцирована бедностью и лучше поддержать семью финансово, чем забрать у нее ребенка. Однако только за половину февраля в Майями было 23 изъятия ребенка из семьи. То есть, если подозрения о насилии или халатное отношение родителей к ребенку подтверждаются, то представители соцслужбы заберут его у биологических родителей и помесят к приемным до тех пор, пока биологические не докажут исправление или их окончательно не лишат родительских прав.
Такие же правила действуют и в Колорадо. Но Мери с мужем пришлось бороться с последствиями чужой жестокости, которая сильно потрепала психику их сына. "Наш Джеймс очень умный, у него доброе сердце, но ему очень сложно жить в семье, - Мери пытается заранее оправдать своего мальчика в чужих глазах. - Он врал, полностью игнорировал наши просьбы и указания, все делал по-своему. Для нас сложность была еще и в том, что он старался проложить пропасть между нами с мужем, играл на чувствах одного против другого. Он манипулировал нами, разрывал нас на части, не уживался с учителями, слишком старался манипулировать окружением, мы его забирали из школы несколько раз. Особенно ярким был его гнев против женщин и против меня. Хорошо, что у нас была очень крепкая семья, и мы смогли остаться вместе, ведь есть пары, которые разводятся после усыновлений - не выдерживают испытаний".
Смиты все время боролись за здоровье своих детей. За эти годы они использовали многие терапии: физическую, эрготерапию, ходили на сессии занятий с психологом. За последние несколько лет Николас пробовал даже конную терапию, которая, по словам мамы, подействовала на него лучше всего. И парень смог закончить школу.
Так Максим и Богдан выглядят сейчас. Фото из семейного архива
Пусть поиска лечения для Джеймса был более тернистым. "У нас в школьной системе есть множество вариантов помощи детям с особенностями развития. Но дети, которые не имеют тяжелых расстройств, инвалидности - выпадают из поля этого внимания. Когда он был в старших классах средней школы, он жил в лечебном заведении для детей с такими расстройствами, мы его проведывали постоянно, он пошел на поправку. Дело стало налаживаться, когда удалось найти психолога, с которым сын пошел на контакт. Сын чувствовал, что ему очень сложно улучшить свое развитие личности, но он стал стараться. А потом этот психолог порекомендовал нам обратиться в Юту, в лагерь для детей с психическими расстройствами. Джеймс поехал туда, это была жизнь на природе. Это групповая терапия, все парни спят в одной комнате, ходят на занятия, а потом занимаются йогой, искусством. Они могут ночевать под открытым небом, варить пищу на костре… Джеймс вообще не хотел оттуда возвращаться. Но в США мы платим за все это из своих собственных карманов. В год это обходилось нам примерно в 100 тысяч долларов".
На красивом интеллигентном лице Мери лежит печать спокойствия, граничащего с усталостью. Теперь все более-менее наладилось. А в свое время она искала, где взять силы, чтоб не сломаться. "Я много раз испытывала тяжелые моменты, много плакала и молилась. А потом собираешь себя в кучу и идешь вперед – искать решение. У нас есть родственники, есть вера в Бога, нам помогали прекрасные люди. Я знаю, что многие люди хотят установить отношения с усыновленными детьми так, будто они их биологические, но мы усыновляли с мыслью, что просто кому-то дадим шанс. Это и помогло нам справиться. А потом мы стали семьей и сами не заметили, как это произошло. Дети могут делать и говорить неприятные вещи, но это не является отражением вас, это отражение всех тех бед, которые они пережили. Нужно помнить, что проблема, которая есть в этих детях, была заложена не вами. Но и осознавать, что если вы посланы ребенку, чтобы ее решить, то вам нужно быть рядом", - выводит теперь свой правильный рецепт Мери.
Супруги Бакли удивились, когда в интернате с них потребовали наличку
Они победили: Джеймс поправился. Сейчас, по словам мамы, у них очень теплые отношения. 24-летний парень живет в отдельной квартире и работает механиком. Хотя Мери признает, что если бы их семья имела низкий достаток, то они не смогли бы оплатить те услуги, которые помогли им с сыном и, вероятнее всего, Джеймс уже оказался бы на улице.
А Николас в честь окончания школы получил награду: поездку в Китай. "Я очень люблю историю и хотел увидеть там глиняную терракотовую армию. Увидел. Очень понравилось, - говорит он нам. - А с братом у меня очень хорошие отношения. Он добрый и любит меня. Да, он меня многому учит - ну так, по-мужски. Это наши с ним секреты".
Продолжать дальше образование Богдан не может, потому и высокооплачиваемую работу ему вряд ли предложат. "Но мы надеемся, что он все-таки найдет постоянную работу. У нас в Колорадо-Спрингс есть такие компании, которые предоставляют работу людям с ограниченными возможностями. Они разбирают на запчасти компьютеры, пускают их на переработку, или сын может работать упаковщиком продуктов в супер-маркете".
А на вопрос о том, поехала ли она бы она усыновлять детей в Украину, если бы с самого начала знала все, женщина утверждает: "Нам с мужем очень хотелось дать этим мальчикам шанс в жизни. И это было необходимо не только им, но и нам самим".
А вдруг не справятся
Увы, не все американцы готовы смириться с теми реалиями, которые поджидают их, когда они привозят домой детей из других стран и в частности из Украины. И не у всех такое доброе сердце, как у Мери и ее мужа. Если в США происходит разусыновление, то некоторые наши дети пытаются наладить жизнь в США. Однако каждый год происходит до 10 возвращений юных украинцев домой после их разусыновления за рубежом. Часть этих детей возвращается в интернаты, а те, кто вырос, возвращаются, по сути, в никуда.
По условиям, которые выдвигает Украина к иностранцам при усыновлении наших детей, наше Минсоцполитики должно удостовериться в том, что после усыновления у ребенка сохраняются права не менее чем в прежнем объеме. Также до достижения 18-летнего возраста у ребенка остается гражданство Украины. После выезда усыновленных украинских детей за рубеж контроль над обеспечением их нормальными условиями жизни и соблюдением прав возложен на консульские учреждения. Они обязаны требовать отчеты от родителей, но на практике выполнить это в полном объеме невозможно.
По возвращению новоиспеченных родителей вместе с детьми домой, они, как правило, оформляют на ребенка американское гражданство, чтобы тот имел все права по местным законам. Финальной точкой в процессе становится решение американского судьи об усыновлении по законам США. И - привет Украине.
"Вам хочется знать, что с ребенком, и это законное право страны, - говорит директор по международным программам Массачусетского Центра "Широкие горизонты для детей" Сара Мраз. – Но здешние усыновители иногда проходят очень тяжелый путь, прежде, чем получат долгожданного ребенка. Ведь поиск ребенка может длиться годами, они платят большие деньги агентствам за усыновление (в зависимости от штата и комплекса услуг – от $ 25 до 50 тысяч – Авт.). Это столько мук и нервов, оформления различных бумаг… И вот, когда родители, в конце концов, выдыхают, считая их бюрократические нюансы завершенными, то никто не в состоянии требовать от них еще каких-то отчетов. А Украина требует высылать их до достижения ребенком 18 лет. Это постоянное напоминание, что они – не такая семья, как все, это раздражает и травмирует. Как правило, самые большие трения между родителями и ребенком возникают на протяжении первых трех лет – вот на протяжении этого периода и есть смысл наблюдать за этими отношениями. Потому у меня пожелание к Украине: уменьшите сроки требований – и это будет восприниматься родителями как более реалистичная мера".
"Я благодарен Украине за то, что она дала мне двух чудесных сыновей, - сказал "Вестям" руководитель Центра по правам человека в штате Колорадо, профессор Клод д'Истри, который тоже усыновил мальчиков из нашего интерната. – Но если вы уже доверили мне ребенка, то почему я должен вам писать отчеты – это значит, что вы мне все-таки не доверяете? Это вызывает во мне и в других усыновителях протест: это мои дети, я ухаживаю за ними, я люблю их, мы приобщаем сыновей к украинским традициям, чтобы они помнили, кто они. К тому же, меня регулярно проверяют социальные службы моей страны, смог ли я стать хорошим отцом, не обижаю ли я своих сыновей и соблюдаю ли их права. При этом я понимаю, что напишу я отчет в Украину или нет, она никак не сможет повлиять на меня. Скажите, а у вас-то их кто-то читает?"
Если глянуть на официальные требования, то получается, что наша страна горячо печется о своих меленьких гражданах. Но мы побывали в украинском консульстве в Чикаго, которое обслуживает 10 штатов. Весь его состав вместе с водителем и бухгалтером – 5 человек. И наблюдение за 1280 усыновленными детьми, которые еще не достигли 18-летия и живут на огромной территории этих штатов, - лишь одна из множества их задач. По словам генерального консула Ларисы Герасько, добровольно отчеты о состоянии наших детей присылает в среднем лишь каждая четвертая семья.
"При этом у нас нет никаких рычагов влияния, если семьи не отзываются на наши призывы. К тому же, то, что они пишут, проверить возможности нет, - разводит руками Лариса Анатольевна. – Вы скажете, что можно было бы съездить, но мы даже машину консульства, чтобы проехать по городу, заправляем за свои деньги".
И хорошо бы полагать, что у украинцев нет особого повода для беспокойства, ведь социальные службы США и вправду работают на высоком уровне. Но все равно избежать вопиющих ситуаций не удается.
"Мы совсем недавно пережили историю мальчика, которого американская семья усыновила уже в возрасте 15 лет, - делится горьким опытом Лариса Герасько. - Конечно, их готовили и проверяли. Но эти родители так и не поняли, что это за возраст, 15 лет, а тем более, если ребенок провел длительное время в интернате. Сын не хотел их слушать, они не смогли найти к нему подход и там возник большой конфликт. Когда дело дошло до суда, который принимал решение о разусыновлении, то подростку уже исполнилось 17, он давно получил гражданство, приспособился к стране и ни о каком возвращении в Украину не хотел слышать. Но родители так ополчились против него, что настаивали на его экстрадиции и даже наняли дорогого адвоката в Украине: тот подал иск, чтобы стране вернули ребенка. Ведь по законам Украины мальчик – наш гражданин. Однако правозащитные институты США встали на сторону парня, как своего гражданина и, учитывая, прежде всего, его мнение, суд штата Мичиган принял сторону ребенка и запретил его экстрадицию. На сегодня парню предоставили гособеспечение и социальное общежитие, где он будет жить до 21 года. Но экс-родители не останавливаются: они буквально засыпали жалобами и нас, и другие инстанции. А ведь совсем недавно они хотели, чтобы этот ребенок стал им сыном".
Посредникам - $6000 с семьи
Отказываться Украине от международных усыновлений – не выход, ведь за границу и так "уходят" дети, которые оказались не нужны украинским родителям или из-за серьезных медицинских проблем, или в силу возраста, так как наши усыновители, в основном, хотят малышей. А за прошлый год иностранцы усыновили более 370 наших ребят и более 300 из них забрали именно американцы. Существенно расширить сферы влияния на усыновителей наша страна могла бы, присоединившись к Гаагской Конвенции, согласно которой аккредитованные у нас иностранные агентства, обеспечивающие права своих клиентов-усыновителей, должны были бы отчитываться перед нашими властями о дальнейшем пребывании ребенка. А в случае разусыновления, страна, куда увезли ребенка, обязана была бы решать его дальнейшую судьбу, согласуя свои действия с нашими компетентными органами.
Но разговоры об этом ведутся уже около 10 лет, а воз и ныне там. Согласно Гаагской конвенции международное усыновление в странах, которые ее ратифицировали, может происходить только через агентство или особу, которая имеет официальную лицензию на это, и имеет разрешение на деятельность в стране-доноре. Но, несмотря на то, что в Украине запрещены посреднические услуги, фактически этим и так занимаются фирмы-посредники, действия и доходы которых никто не контролирует.
"По нашему опыту, - говорит Сара Мраз, - услуги украинских посредников обычно составляют около $6000. Это за юридическое сопровождение и перевод".
Неплохая зарплата для переводчика, с учетом, что общее время пребывания семьи здесь, как правило, составляет до полутора месяцев, а за аренду жилья, проезд и все остальные нужды иностранцы платят отдельно. При этом посредники умело лоббируют интересы руководителей интернатов, заботясь о том, чтобы те получили от американцев "благотворительный взнос" от иностранных усыновителей якобы на нужды остальных воспитанников.
Вот что рассказали супруги Элисон и Джон Бакли, которые усыновили нашего мальчика из интерната в Донецкой области в 2014 году: "В Киеве мы обратились в департамент по усыновлениям (Министерства соцполитики – Авт.). На тот момент только один ребенок был доступен к усыновлению, мальчик 9,5 лет, - говорит Джон. - И в департаменте нам сказали, что ребенок не имеет особенных запросов или медицинских проблем. Мы посоветовались с педиатром в США и согласились на договор. Когда забирали Виктора из интерната, директриса попросила оставить на нужды заведения еще 500 долларов. Нас это очень смутило: мы уже и так перевели на счет заведения 1500 долларов. А эти деньги она потребовала наличкой. У директрисы была дорогая шуба, но дети в интернате были одеты очень бедно. К тому же, интернат не имел средств, чтобы обеспечить детям мыло и зубную пасту, потому наш сын не знал, что значит чистить зубы. Но ведь на это выделяются государственные средства, правда? Также мы слышали от координатора, что одна семья уже пробовала усыновить этого мальчика, но они не дали взятку и он не дал своего согласия. Директор сказала ему, что это плохие люди, будут плохо с ним обращаться – и он тогда отказался".
Родители привезли маленького украинца в США, там провели медобследование и выяснили, что их сын тоже страдает аутизмом на почве институциализации: Виктор провел в двух украинских интернатах в общей сумме 5 лет.
"Наш сын имеет отставание в эмоциональном и поведенческом смысле, - добавляет Элисон. - Он очень быстро впадает в разные эмоциональные состояния: слишком веселый – потом слишком грустный, добрый и вдруг - агрессивный, он все хочет контролировать сам, не хочет слушать нас. Но иногда не может сам встать, зубы почистить – целая история, когда нужно самому одеться, то кричит, дерется. Иногда он может сам себе делать зло: ковырять кожу, биться головой об стенку. У него гиперактивность, которую лечат медикаментозно. Потому мы ведем ежедневную работу: нашли для него психолога, ходили и на семейную терапию, занимаемся дыхательной терапией. Иногда он говорит неправду. Мы говорили с психологом и нам объяснили, что стандарты Виктора в том, чтобы говорить правду, отличаются от общепринятых стандартов, потому что он 5 лет жил без родителей".
Но в остальном он себя хорошо ведет: слушает психологов, учителей, он хочет справиться с собой. У него очень хорошие отношения в коллективе, есть близкие друзья. И в школе, благодаря инклюзивному образованию, он занимается в классе со всеми остальными детьми. Просто учителя занижают ему нормативы. С точки зрения образовательной системы он – ребенок с нарушениями развития и к нему применяют иные стандарты.
Проблемы со здоровьем в США покрывает медстраховка, которую Элиссон и Джон приобрели для Виктора. Но она не покрывает расходы на психотерапию, а услуги хорошего психотерапевта могут стоить $100-150 в час! Так что, как и семье Смитов, семье Бакли очень дорого обходится решение проблем ребенка, который по бумагам украинского интерната проходил как здоровый. В целом семья заплатила только за усыновление около $50 тысяч. Зато среди наших служб внакладе, похоже, никто не остался.
