Российская пресса периодически пестрит сообщениями о судебных преследованиях американцев, обвиняемых в издевательствах над усыновленными ими детьми. Речь при этом идет о детях, привезенных из стран бывшего Советского Союза. В частности, сообщалось, что в Иллинойсе приемная мама Ирма Павлис насмерть забила шестилетнего Алешу Гейко, а в Вирджинии от побоев скончалась удочеренная трехлетняя Вика Баженова. Хоть указанные случаи квалифицированы как непредумышленные убийства, они неоспоримо свидетельствуют о бесчеловечном обращении обвиняемых с приемными детьми.
Это дало повод Валентине Петренко, возглавлявшей Комитет по социальной политике в российском Совете Федерации, заявить: «Мы обратились в Генпрокуратуру с просьбой ввести мораторий на усыновление российских детей иностранцами. Основанием для нашего обращения стали многочисленные факты убийств или покушения на убийства детей в приемных семьях -- прежде всего в США».
Уточним, что в Америке за «многочисленными фактами» стоит конкретная цифра: 17 детей за последние двадцать лет. Всего же в течение этого периода американцы усыновили не менее 60 тысяч маленьких россиян, притом только за 2010 год -- почти две тысячи. В целом же в том году граждане США стали приемными родителями для около 11 тысяч детей со всего мира.
Между тем известно, что и проживание с родными родителями, увы, не всегда гарантирует благополучие и даже выживание ребенка. Только в России за один только 2010 год численность погибших по разным причинам детей, живших в родных семьях, превысила три тысячи. В том же году пять тысяч российских семей вернули взятых приемышей обратно в детские дома, а у почти трех тысяч приемных семей их забрали органы опеки «за неудовлетворительное исполнение родительских обязанностей».
Добавим, что практически все указанные в американском мартирологе жертвы изначально страдали различными хроническими заболеваниями, включая психические. Это, конечно, ни в коей мере не оправдывает жестокость людей, добровольно взявших на себя ответственность за детские судьбы. В связи с этим очевидно, что медицинскому освидетельствованию должны подвергаться не только усыновляемые дети, но и кандидаты в усыновители – с целью оценки их пригодности для роли приемных родителей. Тем не менее не следует отмахиваться и от проблем, которые подчас сваливаются на последних вместе с принимаемой ответственностью.
Рассмотрим еще примеры. Жозефина Рагеро, профессор социологии из Провиденса, вырастила троих приемышей из России. Она ничуть не удивилась, услышав истории как с отказом одной американской семьи от семилетнего Артема Савельева и самовольной отсылкой его в Москву, так и с предъявлением другой семьей 10-миллионного иска к агентству по усыновлению для оплаты счетов за лечение восьмилетнего Романа от наследственных недугов, симптомы которых проявились лишь через 6 лет после его переезда в Америку из красноярского детского дома. Решения, принятые обеими семьями, профессор расценила как слишком радикальные, но не сомневается, что существуют и другие родители, которые не удивляются подобным шагам, когда в схожих обстоятельствах у них тоже опускаются руки.
В доме Жозефины и ее мужа с 1994 года росли две сестры и брат, рожденные от одной российской пары. Сама профессор не менее десяти лет своей научной карьеры посвятила изучению проблем адаптации в Америке детей из бывшего Советского Союза. Удивляться такому выбору не приходится, учитывая, что на долю усыновляемых детей с европейскими корнями приходится около 15% приемышей, ввезенных в Америку. Таких посланцев «делегируют» очень немногие страны, и все они относятся к восточноевропейскому региону. В общем основная масса белых детей, усыновленных в США, вывезена из России и Украины.
Жозефина признала, что, исходя из внешнего вида усыновляемых ею малышей (все они были тогда младше пяти лет), пришла к выводу о нормальном состоянии их здоровья. Однако решение об усыновлении ей пришлось принимать на основе лишь ограниченной информации. В результате даже при своих солидных познаниях в данной области профессор оказалась плохо подготовленной к преодолению возникших проблем.
Позднее обнаружилось, что дети поражены скрытыми недугами, включая психические. Стоит ли этому удивляться, если мать того же Артема Савельева была лишена родительских прав из-за алкоголизма, а скудные сведения об отце мальчика зафиксированы только с ее слов? Носителями врожденного алкогольного синдрома оказались и обе приемные дочери Жозефины. А младшая, как выяснилось, нуждалась в срочном хирургическом вмешательстве, чтобы избавиться от последствий мозговой травмы, вызывавшей у девочки приступы эпилепсии.
Новые члены семьи вскоре стали проявлять неуправляемость и гиперактивность. Известно, что периоды психической неуравновешенности не минуют практически любого ребенка, но приемную мать потрясло их появление в столь раннем возрасте. Уже через неделю после размещения у себя прибывших детей родители связались с местным агентством, посредничавшим при усыновлении, и сообщили, что первый же опыт общения с приемышами жестоко обманул их ожидания. В ответ было высказано лишь сожаление без намерения вникать в проблему и что-либо изменить.
Не хотелось бы, однако, чтобы горькие факты заслонили иную статистику – тысячи случаев, когда американцы, усыновившие сирот из детских домов, число которых в России все еще, увы, огромно, сумели окружить приемных питомцев подлинной заботой и любовью. Та же профессор Рагеро отметила, что большинство детей, привезенных из постсоветского пространства, успешно адаптировались в американской среде. Ставшие ухоженными любимцами в достойных семьях, они куда чаще ощущают себя в роли золушек, которым повезло вытянуть счастливый жребий.
В выводах такого рода меня укрепила неожиданная встреча в городке Роско, приютившемся в Катскильских горах повыше Монтиселло. В зону этого «райцентра», расположенную в трех часах езды к северо-западу от Города Большего Яблока, каждое лето из душного мегаполиса приезжают тысячи нью-йоркцев -- поближе к горному лесному воздуху… Однако не так давно и в здешних местах произошла ужасная трагедия: машина лихачки-вожатой из летнего лагеря для танцевально одаренных детей из русскоязычных семей на полном ходу врезалась в грузовик, что мгновенно лишило жизни горе-вожатую и пять ее подопечных пассажиров. Еще один жуткий контраст!
Роско расположен на дальней окраине этого района. Нью-йоркцы добираются сюда редко. Здесь типичная «двухэтажная Америка» -- глубинка: на улицах малолюдно, небелых горожан практически нет. На весь городок – один небольшой супермаркет, почта, банк, пара церквушек и ресторанчиков... По субботним утрам возникают и к полудню исчезают «блошиный рынок» и фермерский базарчик... Антикварный магазин, разумеется, тоже единственный. В нем и произошла случайная встреча, вылившаяся в беседу с его хозяйкой Кристиной Далмэн. Распознав, что мы с попутчицей говорим по-русски, Кристина оживилась и, проявив к нам интерес, показала фотографию с тремя улыбающимися широкоскулыми девчушками, явно не похожими ни на нее, ни на ее дочь Марианну с супругом, лица которых также виднелись на снимке. И рассказала следующую историю.
Катя, Даша и Ира с приемными родителями
Марианна и Роберт Дайсмон познакомились за десять лет до событий, о которых пойдет речь. Она принимала участие в работе конференции, на которой будущий муж выступил с докладом. У коллег обнаружились общие интересы и, поженившись, они имели, казалось, все шансы стать вполне счастливой супружеской парой... Если бы не одно обстоятельство: едва ли не главным своим жизненным призванием супруги считали воспитание детей, а они не появлялись. Еще в детском саду, когда почти все однокашники маленького Бобби заявляли о желании вырасти бейсболистами либо астронавтами, он неизменно говорил, что мечтает стать папой.
Однако из-за проблем со здоровьем судьба к ним явно не благоволила. Ничто не помогало – ни современные методы лечения от бесплодия, ни древнее поверье, в соответствии с которым на заднем дворе своего дома они зарывали статую Девы Марии. Наконец, Марианна и Роберт решили взять приемных детей. Однако и на этом пути их долго преследовали неудачи. Супруги бывали близки к отчаянию: их угнетала мысль, что они доживут до старости без детей.
Но настойчивый поиск продолжался, и надежда пришла от «Общества содействия усыновителям» (Commonwealth Adoptions). Это объединение организует на Лонг-Айленде летние лагеря для детей, приглашаемых из сиротских приютов разных стран. Там для потенциальных усыновителей устраиваются ненавязчивые «смотрины». Сначала их знакомят со списком и фотографиями кандидатов в приемыши, а затем устраивают личные встречи. Марианна и Роберт намеревались взять двух братьев либо сестер. Однако увидев на снимке сразу трех схожих девчушек, остановили свой выбор на них.
Катя, Даша и Ира родились и росли в бедной деревеньке на Харьковщине. Но при первом же знакомстве выяснилось, что девочки неплохо развиты и не лишены способностей. Они были общительны и недурно пели. Их мама умерла при родах четвертой сестры, Веры, которая всё же выжила. Ее удочерила другая семья, чьи координаты Дайсмонам найти пока не удалось. (Было бы здорово, если все четыре сестры смогли встретиться. Вера родилась в мае 2000 года, и при рождении девочек их фамилия была Сегеда.) После смерти жены отец запил горькую. Местные власти были вынуждены лишить его родительских прав, а дочерей поместить в детский дом городка Новая Вандалуга.
В декабре 2004 года Дайсмонам довелось там побывать. По их мнению, едва ли найдется приют хуже. Как бы оправдывая название города, детдом нес на себе следы вандализма и выглядел как мрачная, давно заброшенная фабрика. Детям неделями не меняли одежду. Их пищу лишь с натяжкой можно было считать съедобной. Сестры спали в одной постели, дабы меньше страдать от холода. Из-за отсутствия в этом помещении санузлов зимой там пользовались горшками. От таких зрелищ, напоминавших сцены из далекого диккенсовского прошлого, у Марианны буквально разрывалось сердце. Когда девочки за несколько месяцев до этого гостили в американском летнем лагере, у них не было сменной одежды. А ведь они уже были школьницами: Кате, старшей из сестер, к тому времени исполнилось десять лет, а Ирине, младшей, – семь.
Время в летнем лагере бежало быстро: для детей устраивались купания в океане, увлекательные поездки, другие развлечения. Но когда срок приближался к концу, сестры загрустили. В один из последних дней они гостили в доме Дайсмонов, и там, несмотря на отсутствие переводчика, Роберту удалось выведать у Кати, что девочки мечтают стать частью этой семьи и расстроены из-за молчания взрослых. С великим трудом он сумел переспросить: мол, правильно ли понял, что Катя и ее сестры согласны стать его дочерьми? В их семье надолго запомнят момент, когда точки над i были, наконец, расставлены. Катино лицо засветилось счастьем, и она бросилась в верхнюю комнату, чтобы поделиться радостью с сестрами...
Пауза между августовским расставанием в Америке и декабрьской встречей на Украине казалась им бесконечной. К 23 декабря супругам было предписано прибыть для переговоров в Украинский государственный центр по усыновлению. Незадолго до их приезда в стране прошли повторные выборы в Верховную Раду, когда победила «оранжевая революция». Дайсмоны оказались в Киеве, сотрясаемом мощными манифестациями и шумными митингами. Мало того, что созерцание таких событий – испытание не для слабонервных, из-за них еще и затягивалось оформление.
Санкции на удочерение следовало получить от многих чиновников. Девочки тем временем томились в холодной переполненной больнице, проходя бесконечные тесты в ожидании разрешения на выезд.
Для ускорения процесса в разных инстанциях от супругов требовалась обильная «смазка» – от бутылок шампанского до ноутбуков и принтеров. Окончательное решение об удочерении должна была принять судья, которая собиралась убыть на месяц в отпуск. Дайсмонам удалось получить разрешение буквально в последний час ее пребывания на работе. Затем состоялась поездка всей семьи в детский дом, прощание с ним, возвращение во все еще бурливший январский Киев и полуторачасовое -- не без коррупции -- выбивание виз. В результате времени до вылета оставалось в обрез... Когда через тринадцать часов полета самолет коснулся дорожки в аэропорту имени Кеннеди, все пятеро не могли сдержать слез…
А через пару недель в офисе «Общества содействия усыновителям» состоялась торжественная вечеринка. В семье хранятся снимки, на которых три смущенные, но счастливые девочки запечатлены в новой обстановке -- возле груды подаренных игрушек и платьиц. Собравшиеся с волнением отметили это событие. Оно как бы подвело черту после череды крутых препятствий и эпопеи бесконечных ожиданий. Супруги Дайсмоны, по-прежнему живущие на два дома – в прибрежном Хантингтоне на Лонг-Айленде и горном Роско, – превратились в родителей трех замечательных девчушек. Не успев избавиться от стойкого русского акцента, сестры вскоре стали звать Марианну и Роберта на американский манер «мамми» и «дэдди»...
Той осенью девочки пошли в школу и быстро привыкают к новой жизни. Учителя хвалят их за успехи и прилежание. Дома сестры с увлечением осваивают компьютерные игры и обхаживают целый выводок кукол, имеющих почему-то лишь два имени: всех блондинок зовут Барби, а брюнеток -- Дора. Роберту до сих пор иногда не верится, что он враз стал отцом и главой большой дружной семьи. «Они вдохнули в меня новую жизнь», -- говорит человек, чья мечта детства наконец-то сбылась.
Словом, бывает и такое. Притом куда чаще, чем случаи, привлекшие объяснимое внимание законодательницы. Так что, может быть, не стоит спешить с введением предложенного моратория?