Отец дремал в кресле рядом, а Дина Торстенсон не могла оторвать глаз от крохотного самолетика движущегося по экрану на спинке сиденья напротив нее. Он медленно приближался к Астане – столице Казахстана. Сердце девушки колотилось, она вся дрожала. Совсем скоро она впервые в жизни увидит женщину, которая когда-то произвела ее на свет.

«Со мной рядом никогда еще не было никого из моих биологических родственников», - вспоминала позже Дина. – Поэтому я себя чувствовала примерно так: «О, Боже, это происходит на самом деле!»

Семнадцатилетняя Дина, которую 15 лет назад забрали из детского дома в Казахстане и удочерили, выросла в Спрингфилде, но всегда чувствовала какую-то невидимую нить, связывающую ее с биологической семьей, даже когда еще и не подозревала о ее существовании.

В Америке у девушки любящие родители, дом, и все прелести американской жизни – в школе West Springfield High Дина поет классику и исполняет мадригалы в школьном театре.

Но Дина всегда задавалась вопросом – откуда она и кто ее настоящие родители? И вот сейчас, когда ее самолет снижается над Средней Азией, она почти у цели и скоро все узнает.

Американцы начали усыновлять детей из стран Азии, Африки и Латинской Америки еще в 50-е годы. С каждым годом количество усыновленных детей росло, пик усыновления пришелся на начало 21 века. Распад Советского Союза открыл новые просторы для усыновления, потенциальных усыновителей подстегивали еще и сообщения об ужасных условиях жизни сирот в бывших странах Восточного блока. Согласно статистике Министерства иностранных дел США, после репортажа об ужасных детских учреждениях в Румынии, американцы усыновили более пяти тысяч румынских детей. С 1992 года граждане Америки усыновили более 75 тысяч детей из России, Украины и Казахстана.

Многие из них уже подростки и молодые 20-летние люди. У некоторых, как например, у брата Дины, пятнадцатилетнего Дерека, которого усыновили в России, нет никакого желании копаться в собственном прошлом. Другие испытывают сильное желание иметь связь с местом своего рождения.

«Поездом, самолетом, машиной будут эти дети добираться до той самой точки на Земле, в которой началась их жизнь», - говорит Бекка Пайпер, основатель и один из директоров Программы Связи – организации со штаб-квартирой в Милуоки, которая устраивает поездки в страну происхождения для усыновленных. В течение 18 лет этот бизнес процветает, ежегодно отправляя около 500 семей в 16 стран. «Для них это что-то вроде самоидентификации: «Я – это я , и я не просто прилетел сюда на самолете, я – часть этой страны, часть этой культуры». Думаю, это естественное стремление человека узнать о своих корнях».

Не все приемные семьи поддерживают посещение страны происхождения. Некоторые боятся, что власти – или даже родственники – могут попытаться не выпустить детей обратно. Другие запланировали поездку, но потом ее отменили, узнав, что их дети, даже будучи гражданами США, также считаются гражданами той страны, в которой родились, и на них распространяются все ее законы, в том числе и законы о воинской обязанности.

В 1993 году после репортажа об ужасных условиях в румынском детском доме Крис и Гленн Халстер удочерили Натали из России. В возрасте девяти месяцев девочка весила 3,6 кг. Приемные родители забрали ее из московского учреждения, которое выглядело как развалина позапрошлого века: разбитые ступеньки, торчащие провода и методы каменного века.

«Дети были привязаны ремнями к кроваткам, и уровень развития девятимесячной девочки был как у новорожденной, - вспоминает Крис Халстер. – Нам сказали, что девочка возможно никогда не будет ходить, не будет говорить и не сможет стать полноценным членом общества».

Но Натали, которой уже 19 лет, выросла в двухэтажном доме в Фэрфакс Стейшн, была участницей школьной группы поддержки, сейчас уже первокурсница колледжа Уильяма и Мери, где она изучает международные отношения и русский язык. Когда Натали, ее родители и двое их родных сыновей посетили Московскую детскую больницу № 15 в центре столицы, это стало чем-то вроде эмоционального воссоединения.

Медсестры и врачи, которые помнили, как отдавали малышку Халстерам, сбежались, чтобы погладить ее длинные белокурые волосы и полюбоваться «этой русской красавицей в американской одежде», - вспоминает мать Натали.

Для Натали посещения больницы было вполне достаточно. «Мне не нужно было никакого самокопания, мне не нужно было заполнить пустоту внутри – я просто хотела это увидеть».

С раннего детства жгучие вопросы о прошлом

Некоторые приемные дети, как, например, Дина, хотят знать больше.

«Они ищут себя. Они ищут кого-то, кто похож на них, они хотят знать, почему их бросили», - говорит Анна Джеймс, основатель International Adoption Search – организации, которая помогает разыскать родные семьи, в основном в России, Казахстане и Украине. – Лучше знать правду, чем не знать вообще ничего».

Представители организации приезжают к биологическим матерям с фотографиями их детей и письмом от приемной семьи. «Обычно, эти матери рады, что с ними связываются, - утверждает Анна Джеймс. – Все эти годы они задавались вопросом, как сложилась жизнь их детей. И узнав, что дети попали в любящую семью со всеми возможностями, они испытывают что-то вроде облегчения».

Приемным родителям тяжело видеть, как их дети ищут другой жизни. «Думаю, все эти годы я испытывала смешанные чувства, - говорит мать Дины Карен, чье сдержанное поведение резко контрастирует с бурными всплесками Дины. – Я как-то не ожидала, что такое может произойти. Когда берешь в семью ребенка из другой страны, не предполагаешь, что его родная семья может стать частью твоей жизни».

Но Дина была настроена более решительно. «С четырехлетнего возраста она стала задавать вопросы о семье, в которой родилась, - вспоминает отец Дины Роджер. – Она спрашивала, были ли у нее братья или сестры в Казахстане, какие они и сможет ли она когда-нибудь с ними увидеться».

Когда Карен услышала об агентстве Анны Джеймс, семья решила попробовать. Заплатив 800 долларов, через 14 месяцев они получили письмо от человека, который вел поиски. Он нашел биологическую мать Дины, Мариам Севастьянову. Мать восьмерых детей продавала пиво и сигареты в ларьке далекого шахтерского городка Солоничка.

В письме рассказывалось, что когда представитель агентства подошел к прилавку, за которым торговала Мариам, и показал ей фотографию Дины, женщина (как она позже призналась) автоматически отметила, что девочка похожа на кого-то из ее детей, только не могла сразу понять, на кого. Когда же Мариам поняла, что это за ребенок, она разрыдалась.

«Я не понимаю, зачем врачи меня обманули», - сказала она агенту.

Дина, ее шестой ребенок, родилась преждевременно, когда Мариам была в чужом городе, далеко от родного дома. Врачи поместили девочку в реанимационное отделение для новорожденных и отправили Мариам домой, велев ей узнавать о состоянии ребенка по телефону. Она звонила очень часто, но однажды врачи сказали ей, что девочка умерла. Мариам родила еще детей, и рассказывала им об их умершей сестричке.

И теперь Мариам была сбита с толку. Ей хотелось вернуть дочь обратно. Ей хотелось подать в суд на врачей. Но она снова пересматривала фотографии Дины. Особенно одну, где девочка завалена рождественскими подарками. Своим детям Мариам может позволить подарить подарок лишь раз в год. Она не может никому из них дать возможность продолжить образование. Дина говорит на другом языке. И похоже, Дина счастлива в Америке.

«Мы так и не узнаем, было ли это подстроено или просто произошла чудовищная ошибка», - говорит Роджер Торстенсон.

Для десятилетней тогда Дины известие о том, что нашлась ее родная семья, было ошеломляющим. «Я была поражена и озадачена», - говорит она.

Семьи обменивались взволнованными письмами, а Дина начала учить русский язык. Отец пообещал ей повезти ее к родной семье в последний год учебы в школе. Прошлым летом они вдвоем преодолели 9000 миль до Казахстана.

В самолете Дина вдруг испугалась: а что, если я им не понравлюсь? Что, если они думают, что я какая-то высокомерная американка?

Тем временем в Астане старенькая легковушка подъехала к аэропорту. На заднем сиденье сидела Мариам. Она тоже вся извелась, думая о встрече со своей пропавшей дочерью, со своим потерянным ребенком.

Она все время улыбалась

Но все страхи улетучились, когда Дина и Мариам подошли друг к другу в аэропорту. Когда они обнялись, Дина услышала шепот: «Моя Дина. Ну, вот мы и встретились, доченька».

«Она, похоже, плакала, - вспоминает Дина. – В Казахстане это, по-видимому, много значит».

Роджер с облегчением наблюдал за ними – все начиналось неплохо.

Дина провела со своей биологической семьей 10 дней, гуляя по деревне и купаясь в реке вместе с братьями. «Все было так естественно, - говорит она. – Мы вели себя как брат и сестра. И так удивительно легко было плавать в реке и брызгаться друг на друга».

Они похожи на нее – те же раскосые глаза и пухлые губы. «Когда тебя удочерили, ничего этого у тебя нет, - говорит Дина. – Я думаю, что чувствовала физическую связь с ними».

По вечерам Дина и Роджер ужинали вместе с ее родными братьями и сестрами, биологическими родителями, дядями и тетями. Дина исполняла арии и отрывки из мюзиклов. Родственники пили за Роджера, благодаря его за подаренную Дине хорошую жизнь.

«Дина была как лучик света в их жизни, - вспоминает Роджер. – И все время, пока мы были там, она улыбалась».

Но Дина и Роджер были также шокированы суровыми условиями жизни семьи. Зимой морозы доходят до -40, из-за грязи и снега к городу невозможно подъехать 10 месяцев в году. Вода в дома подается всего на два часа в сутки. Биологические родители Дины и ее братья работают на тяжелых низкооплачиваемых работах. Ее сестра Зарина мечтала стать стоматологом, другая сестра – Вика хотела стать актрисой или певицей. Обе бросили школу, одна вышла замуж, у обеих уже есть дети.

«Можно читать о нищете, но когда видишь все своими глазами, да еще если это касается твоей семьи… - Дина на секунду умолкает. – Есть столько всего, чего они не видели и никогда не увидят. И я просто поражаюсь, когда думаю, что могла бы прожить такую жизнь…»

В день отъезда мальчики глотали слезы. Один из них – семилетний Аслан – вцепился в ногу Роджера: «Вы можете и меня усыновить и забрать в Америку? Я хочу быть со своей сестрой», - говорил он. Роджер ласково заметил, что его маме это может не понравиться.

«Нам тяжело жить без тебя»

Но сперва у нее другое дело. Ее биологическая мать, братья и сестры собрались в доме родственника, чтобы пообщаться с Диной по Скайпу – впервые после ее поездки.

«Это моя сестра Вика! – воскликнула Дина, увидев на экране улыбающуюся молодую женщину с темной челкой. – Я вижу!» Она их увидела.

Другие сестры и братья столпились позади Вики. Общаясь через переводчика из Украины, они рассказали о новом вокзале, который строится в городе, о местных выборах, в которых они проголосовали. Дина рассказала о консерваториях, в которых хотела бы учиться.

«Мы все уверены, что ты будешь талантливой певицей», - сказала Зарина.

Мариам застенчиво улыбалась сквозь временные пояса.

«Мы говорим о тебе почти каждый день, - сказала она. – Даниель не расстается с солнцезащитными очками, которые ты ему подарила. Для него это настоящее сокровище».

Мариам спросила о Торстенсонах. «Повидавшись с тобой, я поняла, что у тебя там прекрасная жизнь, - сказала она Дине. – А когда увидела Роджера, поняла, что он очень тебя любит, и ты даже немного на него похожа».

Дина просияла. «Иногда, - говорит она, - я спрашиваю себя: почему мне дано так много? Я этого не заслуживаю. И как бы мне хотелось дать им все то, что они дали мне».

Услышав перевод, Вика сказала: «Ты просто ангел. Ты заслуживаешь многого».

Но Дина все еще не могла успокоиться: «Я увидела, как вы живете, и теперь хочу, чтобы вы увидели, как живу я».

«Мы постараемся приехать к тебе», - ответила Мариам. Все знали, что это только мечты, но женщина продолжила: «Я надеюсь, что когда-нибудь вы будете жить все вместе – все братья и сестры. Я надеюсь, что вы больше не потеряете связи друг с другом. Нам очень тяжело без тебя теперь, когда мы с тобой познакомились».

Через два часа казахам пора была возвращаться домой. С разных концов света братья и сестры посылали воздушные поцелуи, складывали пальцы в сердечки и обещали писать письма. Дина махала рукой на прощание, пока экран не погас.

«Не то чтобы мне всегда хотелось жить в биологической семье, - говорит Дина. – Я знаю, что моя приемная семья для меня важнее – здесь я выросла. Но это что-то, что я должна была сделать. Это часть меня».

Легким движением девушка надела туфли и бросилась по лестнице вниз, где отец ждал ее, чтобы отвезти на запись для прослушивания.