Директор Запорожского областного приюта для детей Ольга Кучер

— Как к вам попадают дети?

— К нам дети попадают по направлению службы по делам детей, по направлению криминальной милиции. В основном это дети, родители которых лишены родительских прав, дети, оказавшиеся в сложных ситуациях, с которыми жестоко обращаются в семье. Бывают потерявшиеся дети, забытые дети, выгнанные пьяными родителями на улицу. Есть дети, которые уходят из дома, если там очень плохо, или дети, которые привыкли бродить, жить в теплотрассах и подворотнях, и это их самая страшная «болезнь», потом многие приходят к нам, чтобы пожить в нормальных условиях, и снова убегают. Но это бывают единичные случаи. А через время их снова разыскивает и привозит в приют криминальная милиция. У нас ведь не закрытое учреждение.

—Сколько здесь сейчас детей?

— Приют рассчитан на 80 детей, у нас сейчас в наличии 62 ребенка, бывают дни, когда контингент доходит до 80 детей.

— Всех принимаете?

— Всех мы не можем принять, конечно. Согласно Положению, мы принимаем детей от 3 до 18 лет. По Положению, мы не имеем права принимать психически больных детей. Но случается. На улице же не оставишь. Сейчас есть такой мальчик — но такой трудолюбивый, добрый, любит помогать. И прокуратура наказывает, но жизнь есть жизнь, ребенок в безвыходном положении.

— А как устанавливается психическое здоровье ребенка?

— До поступления в приют часто никак не устанавливается. Когда оформляются документы, тогда ребенок проходит медицинскую комиссию. Сами мы можем разве что болезнь Дауна определить. Очень много крайне неуравновешенных детей, взрывных. Ну что делать, терпим, как-то успокаиваем. У нас за год прошло 493 человека. Это при том, что мы практически не работали три месяца — ремонт делали. А судьбы у детей такие, что волосы дыбом встают. Иногда удивляешься, как за такое короткое время ребенок мог столько испытать всего. Родители избивают, отправляют просить милостыню. Страшно становится. Вот на конкурсе «Таланти твої, Україно» победила наша девочка Валя — так ее мама запирала дома, соседи кормили через форточку. А забрали сюда — оказалась какой талантливой, умненькой. И она может далеко пойти, если ее заберут в хорошую семью.

— Как долго у вас находятся дети?

— Как и каждый приют, наш рассчитан на пребывание детей до трех месяцев. За это время мы должны определить статус ребенка. Бывает, что ребенок задерживается у нас дольше: приходится разыскивать родителей по всей стране и за ее пределами, дети нигде не прописаны, долго идет оформление документов, некоторые суды нарушают сроки рассмотрения дел по лишению родителей родительских прав. Сейчас вступило в силу Постановление Кабинета Министров №866 от 24.09.2008 «Вопросы деятельности опеки и попечительства, связанные с защитой прав ребенка», где четко определено, кто и чем должен заниматься, защищая интересы самых незащищенных — наших детей. Сейчас детей стало намного больше, особенно, как мы говорим, «восьмитысячников». Есть случаи, когда родители, получив свои восемь тысяч, воспитывают ребенка месяц-два, хорошо, если год-два, а потом выбрасывают на улицу. Деньги растрачены, иногда пропиты. Бывает, и квартиру пропивают. Об опасности появления такой ситуации говорили давно. Проконтролировать, как тратятся «детские» деньги, очень тяжело, хотя для этого созданы специальные службы. В сельской местности, да и в городе, работы нет, и деньги тратятся на проживание. Вот центры занятости открыли. Не хочу сказать ничего плохого, как будто помогли людям. Но, с другой стороны, многие даже не собираются искать работу. Когда мы набирали персонал к нам в приют, не могли долго никого найти на должность дезинфектора, уборщицы и т.д. Узнавали о наших зарплатах и отказывались. «За такие деньги и каждый день ходить на работу! Нет». А ведь нам нужно, чтобы человек любил детей, был терпелив. Бывают разные дети, и с совершенно не образцовым поведением, курящие, нюхающие клей…

— Сложно с ними?

— Я всегда говорю: «Нет плохих детей, есть плохие взрослые». К каждому ищем подход, выхаживаем. Все дети талантливы.

— Сколько существует приют и кому подчинен?

— Приюту в этом году исполнилось 9 лет. Я в нем работаю два года, до этого работала в Ореховском приюте. Подчиняемся мы Службе по делам детей Запорожской областной госадминистрации. И в то же время, у нас получается двойное подчинение, мы являемся коммунальной собственностью Запорожского облсовета.

— Такое двойное подчинение облегчает или усложняет жизнь приюта?

— С одной стороны — это хорошо. Областной бюджет позволяет чувствовать себя свободнее. С другой стороны, если бы даже мы были в городском подчинении, я думаю, особых сложностей не было бы. В городе очень много волонтеров, в том числе верующих, спонсоров.

— Кто помогает из организаций?

— Многие. Самые главные шефы — это «Запорожсталь». На протяжении 9 лет ежеквартально комбинат перечисляет 10 тысяч. Кроме того, обеспечивают хозинвентарем, к каждому празднику делают подарки детям, проводят профориентацию. Были недавно на экскурсии в мартеновском цехе, это непосредственно наши шефы. Дети вышли просто в шоке. Несмотря на высокую автоматизацию, сказали, что не хотят там работать. Очень тяжелая работа.

Помогают нам фонды «Патриот Запорожья», «Счастливый ребенок», Владимир Федорович Кальцев и Благотворительный фонд компании «Александр», возглавляемый его женой. Недавно у нас появились новые соседи по территории. Они не говорят даже название фирмы и как зовут директора, не признаются. Помогают абсолютно анонимно. В этом году поменяли нам водопровод, выложили плиткой прилегающую территорию, 12 машин мусора вывезли из подвала, высадили пирамидальные туи в количестве 40 штук. И многие, многие другие. Прошу прощения у тех, кого сегодня не назвала.

— Вы находите спонсоров или они вас?

— Когда два года назад я приняла приют, здесь были не очень приглядные условия для детей. Даже не хочется говорить об этом. Я села и написала 125 писем. Из них ответило чуть больше 20 благотворителей. Все очень помогли. За два года мы поменяли почти всю мебель, поставили пластиковые окна, переклеили обои, провели капитальный ремонт коридора, водопроводной и канализационной систем — заменили на пластик.

Также в Запорожье очень много верующих разных конфессий, которые активно помогают. Из-за границы помогают, присылают одежду. Помогают все партии, ведь дети должны быть вне политики.

Из областного бюджета также выделяются деньги на наши нужды. Но, к сожалению, сегодня они в основном съедаются коммунальными платежами, все же дорожает.

— Что дети делают у вас?

— Раньше наши дети ходили учиться в соседнюю школу. Но в этом году школа нас не приняла, сказали, нет мест. Наши воспитатели — сами учителя. Поэтому мы расписали все основные предметы и обучаем детей своими силами. У нас есть дети, которые в 15 лет не умеют ни читать, ни писать. На перечисленные гостиницей «Украина» деньги мы закупили прописи и учебники. Есть у нас и труд, и физкультура. Дети у нас и на экскурсии ездят, и в конкурсах участвуют. И участвуем, и иногда побеждаем на конкурсах художественной самодеятельности среди воспитанников детских домов и интернатов. У нас очень хорошие дети. Голосочки — будто они долго до этого пели в хоре, а ведь никто с ними не занимался. Танцевать любят девочки. Но дети педагогически запущенные, у многих негативный жизненный опыт. Они видели жизнь улиц, но они не виноваты. Вина лежит на родителях и обществе. Если бы вы видели, какие они сочиняют стихи, танцы, целые спектакли ставят. Если бы они у нас были дольше, чем три месяца…

— Что происходит через три месяца? Дети попадают в семью, в детдом, возвращаются домой?

— Те, кого не усыновили, отправляются в интернаты. В этом году в интернаты отдали 83 человека, троих отправили в ПТУ, и всего 22 ребенка оформили на усыновление. Но это уже больше, чем в 2001 году: тогда в интернаты было отправлено 96 детей. В интернаты распределяют детей по профилю: для сирот, для детей с задержкой психического развития, с проблемами речи.

— За три месяца можно успеть оформить все документы на усыновление?

— Нет, за три месяца, конечно, не всем успеваем. В исключительных случаях долго делаются документы. Но делаем все возможное. Иногда стараемся подольше оставить ребенка в приюте, если понимаем, что реально его могут взять в семью.

Планировали сделать Центр социальной реабилитации ребенка, чтобы он здесь находился до года, раскрылся. Но этот вопрос за нашим правительством.

— Что можно сделать, чтобы детей больше и быстрее усыновляли?

— Мы тесно сотрудничаем со службами по делам детей районными, областной, занимающимися непосредственно этой проблемой. Размещали информацию о наших детях в интернете. Запорожская торгово-промышленная палата сейчас делает календарь. Там сфотографированы дети, получившие статус сирот. Это те дети, на которых уже сразу можно оформлять документы.

В стране создан централизованный банк данных. Все сведения о детях-сиротах поступают в Киев. Любой человек, желающий принять себе в семью ребенка, может обратиться в службу по делам детей по месту жительства или по месту жительства ребенка. То есть усыновить может семья из совсем другого региона. У нас много берут детей семьи из западных областей Украины, где очередь за детьми — на пару лет. У нас проще и быстрее, жаль только, что мало городских семей усыновляют детей. Больше детей в другую семью уходят, в село. Многие семьи берут не одного, а двоих детей и больше. Если понравился ребенок, то чтобы не разлучать с братиками-сестричками, берут и их. И у нас были такие семьи.

— Что могли бы сделать мы?

— Нужно показывать детей тем, кто хочет усыновить ребенка, взять его в семью. Так можно будет понять, какие чувства вызывает ребенок, как ребенок реагирует на взрослых. В этом нет ничего страшного. Но обязятельно нужно советоваться с ребенком, чтобы он был не против.

— Знаете ли вы, как складывается судьба детей в новых семьях?

— Конечно, мы общаемся. Тех детей, которые живут в Запорожье, мы видим очень часто. Сразу после усыновления мы очень часто общаемся по телефону, где-то даем советы, ведь ребенок больше проживает в приюте.

Приемные родители тоже нуждаются в нашей помощи. Адаптация в семье — процесс длительный, он проходит несколько этапов. Все равно дети хотят узнать своих родителей. Сейчас можно поместить ребенка в другую семью для установления контакта, и это из практики я считаю правильным. Это очень хорошо. У нас была девочка, которая прошла четыре семьи, прежде чем встретила людей, с которыми сложились отношения. Она ни к кому не шла, даже к педагогам, а к ним пошла. Видели бы вы, насколько тонко женщина умеет подойти к этому ребенку, сейчас девочка бесподобная. Учится хорошо, аккуратная…

Сейчас ведется большая работа по увеличению количества усыновленных детей. Все будущие родители проходят курсы по опеке при областном управлении по делам детей. С ними работают педагоги, психологи. Это очень тонкий процесс — взять на воспитание чужого ребенка. Мне кажется, что каждому, кто взял на воспитание ребенка-сироту, нужно ставить памятник. Это огромная ответственность. Особенно, если взяли ребенка не в пять-шесть лет, а в 10-13, когда уже сформированы основные навыки и умения, интересы, черты характера, взгляды на жизнь. Очень трудно что-то изменить. Приемные родители любят своих детей еще до того, как они попали в семью. И дело совершенно не в деньгах, которые они получают от государства. Это очень небольшие деньги, по сравнению с детской крохотной душой. Бывают люди, которые сразу говорят: «Мне не нужны деньги. Мне нужен ребенок». Они живут этим ребенком. Самое главное — за большой любовью не пропустить моменты, когда надо применять воспитательные меры.

— Курсы помогают воспитывать детей?

— Бывает, человек имеет высшее образование педагогическое, но смотришь, его вообще нельзя к ребенку подпускать. Он не может понять душу ребенка.

А иногда вообще не нужно никаких курсов. Есть люди — прирожденные воспитатели, психологи по жизни, настолько тонко они чувствуют ребенка.

В педагогике есть три П: принять, понять и поддержать. Они хорошо сочетаются в благополучной семье, а вы попробуйте, если ребенок наркоман, токсикоман, грязный, завшивленный — попробуйте его понять, главное — принять, и поддержать.

— Детей спрашивают, хотят ли они именно к этим родителям?

— Естественно. Служба выдает направление на налаживание контакта с ребенком. Мы смотрим: если ребенок не идет к этим родителям — как бы им ни хотелось его взять — откажем. Права ребенка — прежде всего. Нужно подстраивать не ребенка под семью, а семью под ребенка.

— Какая динамика усыновления детей?

— В последнее время стало намного больше усыновленных детей. Отчасти это связано с пропагандой. Может быть, стали чуть лучше жить люди. Да и немаловажную роль сыграла помощь от государства. Сейчас намного меньше процент детей, усыновленных и уехавших за рубеж. Больше усыновляют наши граждане. Развивается система детских домов семейного типа, приемные семьи. В этих случаях ребенок берется только на воспитание, и биологические родители при восстановлении родительских прав имеют право вернуть себе ребенка в любой момент.

Нам очень хочется, чтобы всех детей-сирот усыновили. Они все очень талантливы. Хорошие, умные, красивые дети. Многие с искалеченными судьбами. Но всем нужна семья и все хотят жить в своем уютном, полном любви доме. И если у нас есть хоть маленькая возможность, давайте подарим детям радость, счастливое детство и светлое будущее. Ведь все дети так этого хотят.

Светлана Фадеева, Татьяна Жавжарова

КОНСУЛЬТИРУЕТ ЮРИСТ ПРИЮТА

СВЕТЛАНА ШИНКАРЕНКО

— В чем разница между опекунством и усыновлением?

— Ответственность большая во всех случаях. Но опекунство может быть на какое-то время, а усыновление — это уже навсегда. Когда оформлено опекунство, биологические родители могут восстановить свои права. Но мы все-таки рекомендуем начать с опекунства, не торопиться с усыновлением. Нужно все-таки найти контакт с ребенком. А если сложились хорошие отношения, все подходит (а трения бывают даже с родными детьми, но это нужно перетерпеть) — оформлять усыновление.

Буквально вчера усыновили девочку. Контакт пошел с первой минуты. Ее привезли с трассы, девочка видела, как деньги даются. С ней работал психолог, заведующая, говорили, что ей нужно быть в семье.

Хочется хотя бы деткам до 8 лет найти хорошую семью — у них еще не так сформирован характер, они глина, из которой можно лепить, что ты хочешь.

— На сколько времени оформляется опекунство?

— В зависимости от того, как конкретно сложатся обстоятельства. Можно и на всю жизнь.

А усыновление — более близкие отношения. Вы можете дать и свою фамилию, отчество и даже имя свое, число и день рождения.

— Кто может брать детей? Кто угодно?

— Нет, в обладминистрации нам дают документ — направление, что эти родители действительно нуждаются в том, чтобы организовать приют или взять в семью. Их вносят в банк данных, в очередь. Очень много документов надо: и нарколога надо пройти, и судимостей чтобы не было, и кожвензаболевания, и кровь, и чтобы зарплата подходила, и жилплощадь достаточная.

Если в опеку берется ребенок, а этого хочет обычно жена, то у мужа берется разрешение. Бабушка если живет или другие близкие люди — у них тоже берется разрешение. Можно брать и если уже есть дети, и одиноким людям.

— Правда ли, что показывают всего двух детей?

— Нет, мы показываем нескольких статусных детей, и тех возрастов, что им предписаны, например, от 6 до 8, и других.

Недавно пришли родители, хотели девочку, а я им показала и мальчика — так он им понравился, взяли мальчика.

— Что такое статусные дети?

— Если ребенок получил статус сироты, его можно усыновлять. Мы стараемся устраивать как раз таких детей, у которых нет никого: умерли родители, или неизвестны, ребенок заблудился. За 90 дней, когда ребенок находится здесь, мы готовим детям распоряжение, акт, свидетельства (о смерти родителей, о том, что заблудился, подкинут), код, медико-педагогическую характеристику.

Если же родители лишены родительских прав, но потом начинают вести нормальный образ жизни, устраиваются на работу, то могут через суд вернуть свои права, но если их ребенка усыновили другие родители, то уже возвратить ребенка назад в биологическую семью невозможн¬о.

Если подкинут, делаем рентген руки ребенка, возим на медэкспертизу для определения возраста, отдаем запрос в ЗАГС, они обзванивают всю область полтора-два месяца, узнают, был ли зарегистрирован ребенок.

— Как вы относитесь к тайне усыновления?

— По-моему, это даже не совсем правильн¬о. Потому что если дети будут знать, что они приемные, будут избавлены от боли в дальнейшей жизни. Были случаи, когда дети не знали, а добрые соседи сказали. Тогда у детей начинается ломка, они возвращаются к тому, от чего ушли, сбегают. Хотят найти родителей, понять, почему их отдали. В Европе нет тайны усыновления, и дети знают, что они неродные, и уважают своих приемных родителей.