— Россия — собака на сене! — крикнул мне в лицо француз. В уголках глаз блеснули слезы. Чтобы не разрыдаться, Себастьен схватил чемодан и, ссутулившись, побрел к стойке регистрации на рейс Иркутск — Москва. Пять минут назад его жена Кристина, покорно сложив руки и глядя в грязный пол аэровокзала, тихо рассказывала мне о своем горе. Им обоим по 50. Своих детей Господь не дал. Узнав, сколько в России сирот, французы по приглашению одного из агентств по усыновлению прилетели в Иркутск, приехали в детский дом.
— Когда я увидела ее, расплакалась прямо там, в кабинете директора, — вспоминает Кристина. — Маша щебетала «мама, папа», как маленькая птичка…
Кристина бережно достала фоторамку 10х15. С карточки смотрели огромные зеленые глаза. Серьезно сдвинутые бровки совсем не шли золотоволосой шестилетней девочке. Пока Себастьен и Кристина у себя в Лионе собирали последние бумаги для суда, в Москве разгорался скандал. Одна за другой появлялись публикации о гибели сирот из России от рук заграничных усыновителей. Из Иркутска французам стали приходить одинаковые сообщения: заседание суда по удочерению откладывается…
С момента первой поездки Кристины и Себастьена в Сибирь прошло уже почти два года. Недавно французы получили первое и последнее письмо от Маши. Две строчки, выведенные неровными печатными буквами: «Я вас не хочу больше! Вы меня предали!»
— Мы не выдержали и сами приехали в Иркутск, — продолжает Кристина. — В детский дом нас не пустили. Сказали, что Машу перевели куда-то, куда — не знают. Посоветовали опять собрать все документы и еще раз попробовать счастья. Года через три, когда скандалы утихнут…
Кристина тяжело встала и, не попрощавшись, пошла к мужу. Я был абсолютно уверен: они не вернутся сюда никогда. К чему же привела громкая генпрокурорская проверка всей российской системы международного усыновления? Сейчас все чаще я слышу, что иностранным усыновителям дорога в Россию просто-напросто заказана. Чего добивались следователи и что изменилось теперь, два года спустя?
Чтобы это выяснить, я и ехал в Иркутск.
«Ну, сорвалась мамаша…»
Почему именно Иркутск? Недавно здесь судили Елену Новикову. Это с ее помощью американка Пегги Сью Хилт удочерила Вику Баженову. А спустя полгода в пьяном угаре забила двухлетнюю малютку до смерти. Но при чем тут Новикова? Да, она помогала иностранным усыновителям. А ее сожитель Юрий Васильев возил иностранцев по детдомам. Понятно ведь, что иностранцы сами ехать в Россию, да еще и по такому деликатному поводу, как усыновление, просто боятся: не знают наших законов, языка. Вот и появляются помощники типа Новиковой. Сами же прокуроры в свое время выяснили, что Вику Баженову детоубийца Хилт удочерила вполне законно, все документы в порядке. Как потом расскажет мне сама Новикова:
— Сорвалась мамаша… Откуда я могла знать, что она начнет пить и убьет ребенка?
Пегги Сью Хилт — одна из сотен американцев и французов, которые усыновляли сирот из Иркутской области с помощью Новиковой.
— Иностранцы выбирали детей из ее ЛИЧНОГО банка данных, — объяснила мне причину интереса к Новиковой следователь по особо важным делам прокуратуры Иркутской области Елена ЛИПУНОВА. — Усыновители приезжали уже к конкретному ребенку, зная абсолютно все о его физическом и психическом развитии, происхождении и близких родственниках.
Здесь необходимо пояснить: по нашим законам запрещено распространять сведения о детях, которые остались без попечения родителей. Эта конфиденциальная информация, по идее, должна храниться под семью замками в детдомах и Федеральном банке данных о детях-сиротах, который в прошлом году создали при Министерстве образования и науки. А у Новиковой нашли подробнейшую картотеку на малышей, предназначенных для заграничных пап и мам. Дети были подобраны со знанием дела: все до трех лет, без серьезных диагнозов. Самый дорогой «товар»!
На брата с сестрой — скидка
Прокуроры так и не смогли доказать, что за услуги Новиковой иностранцы платили деньги. Хотя и выяснили, что за заочный подбор ребенка (то есть не вставая с дивана у себя дома, по электронной почте) Елена Валентиновна выставляла счет — 1500 евро. На двоих детей (например, родных брата и сестру) уже шла скидка — по 1250 евро за каждого сироту. Услуги Новиковой и ее помощника Васильева стоили 150 евро в день. Сюда входили проживание в загородном доме, ее хлопоты как переводчика и представителя в суде, поездки по области в комфортабельном джипе. К слову, этот маленький семейный бизнес работал примерно с 2002 года.
— Васильев заявил мне, что услуги иностранцам по подбору сирот — это его хобби, — удивляется судья Иркутского областного суда Ольга СТЕПАНОВА.
Встречаться со мной Елена Новикова отказалась, даже когда я приехал к ней в поселок Ерши под Иркутском. Здесь, в курортной зоне, откуда до Байкала рукой подать, скупает землю вся местная элита. Я разглядывал аккуратный трехэтажный коттедж Новиковой и слышал, как звенит в мобильнике ее голос:
— Я не считаю, что продавала детей!
Доводы у Елены Валентиновны потрясающие: — Я делала свою работу качественно. Знала, что плохого ребенка в плохую семью не подсуну.
В общем, Новикова так и не поняла (да и вряд ли когда-то поймет), в чем конкретно ее обвиняла прокуратура.
Детки высшего сорта
Но во всем этом деле меня больше интересовало другое. Почему детишек из списка, который был у Новиковой, никто не усыновлял в России? Очень подозрительно: малыши до 2 — 3 лет, вполне здоровые, и от всех наши приемные папы и мамы отказались! По российским законам наши усыновители имеют преимущество. То есть иностранцы могут взять только тех сирот, которых в течение полугода не удалось устроить в российскую семью.
Что значит «не удалось устроить»?
На суде по международному усыновлению нужно показать подписи русских кандидатов в усыновители: «Такого-то ребенка брать отказываюсь». Судье обычно достаточно и социальной рекламы типа «Дети ищут маму» с фотографией малыша.
Так вот, в уголовном деле в отношении Новиковой есть интересный документ — показания работников конторы, которые отвечают за региональный банк данных о детях-сиротах (представительство того самого Федерального банка при Минобрнауки). Например, социальный педагог Анастасия Гук рассказывает, как их директор Ольга Савинова (она же по совместительству оператор банка данных о детях-сиротах) приказывала печатать по 10 фотографий за 1000 рублей в местной газете. Объясняла это тем, что «дети идут на международное усыновление, нужно показать работу в суде». Фотографии этих же малышей потом нашли в картотеке Новиковой. А другая сотрудница, Анна Ситкарева, вообще убеждена, что Новикова могла взять любые документы… с РАЗРЕШЕНИЯ директора Савиновой.
Выходит, что Новикова работала в паре с чиновницей! Иначе как объяснить, откуда взялись копии анкет на детей с печатью регионального банка данных? Да и размещать фотографии в газете, тем более за деньги, вовсе не задача регионального оператора.
Свидетели уволены
В бледно-зеленом особнячке, где располагается «Центр…», ко мне отнеслись настороженно. После вопроса об откровенных сотрудницах Гук и Ситкаревой повисла напряженная пауза. Оказалось, что обе теперь не работают: одна уволилась, вторая который месяц на больничном. Сотрудницы ушли как раз во время следствия и суда по делу Новиковой. Не встретил я на рабочем месте и директора Савинову. Но мне все-таки удалось поговорить с ней по телефону. Естественно, она открещивалась от Новиковой. И вздыхала:
— Такая шумиха! Мы теперь работать не можем!
Почему же Савинову не наказали?
— Мы писали представление губернатору и в Минобрнауки, — разводят руками в прокуратуре. — Они ответили, что Савинова дала объяснения, а на следующий день ушла на больничный.
Через руки Ольги Савиновой прошли все сироты, усыновленные иностранцами в Иркутской области.
— Я просил Ольгу Николаевну (Савинову. — Авт.) не уходить, тем самым защитить свое доброе имя, — разъяснил мне Геннадий Шишлянников в управлении образования Иркутской области. — Ведь не пойман — не вор. Так ведь?
Ну ладно чиновники — живых сирот видят только пару раз в год, когда наезжают с проверками. Что им за дело: одним ребенком больше, одним меньше… Но вот директора детдомов! Как они-то могли профукать детей, которых в прямом смысле продавали, как в интернет-магазине? Или они тоже были в доле с Новиковой? В картотеке, которую изъяли прокуроры, детки не только из Иркутска. У Новиковой хранилась база по всем областным Домам ребенка.
— Сейчас главврачи уволены, — заверила меня следователь Липунова. — Да они, скорее всего, в этом деле и не были замешаны. Просто они в юридических вопросах не разбираются, они — медики. У несчастных главврачей есть железное оправдание: Новикова представлялась доверенным лицом регионального оператора банка данных о детях-сиротах. Эти ее полномочия подтверждала главврачам и сама госпожа Савинова.
С кем боремся?
Не замечали, у нас здравые идеи и справедливые законы не работают? Дали россиянам преимущественное право на усыновление. Вроде бы все логично: можно подобрать малыша без серьезных заболеваний, найти среди тысяч именно «своего». Было задумано, что иностранцы заберут хотя бы часть «тяжелых» детишек, здоровье которых поправить у нас в стране практически невозможно. Но нет! У российского чиновника только один стимул к работе — взятка. По неофициальным данным, чтобы подобрать более-менее здорового ребенка, иностранцу нужно выложить от 15 до 60 тысяч долларов. Инвалидов отдают бесплатно. Но не очень часто. Зачем брать «тяжелого», если есть возможность заплатить и увезти здорового младенца? За полтора года следствия иркутские прокуроры накопали нарушений на сорок томов уголовного дела!
Но вот стоила ли шкурка выделки? С одной стороны, да. Сейчас можно хотя бы приблизительно представлять, что творится с международным усыновлением в России. Ведь прокуроры шерстили не только Иркутскую область. Проверки нагрянули в Курган, Пермь и другие регионы. Выяснилось, что русским усыновителям не отдают детей, которые готовятся для вывоза за рубеж, ответственные чинуши и директора детдомов за каждого сироту получают от 400 до 9 тысяч долларов… Замгенпрокурора Сергей Фридинский, который в то время отвечал за «детскую» тему в стране, рапортовал:
— Должностным лицам органов образования, опеки и попечительства предъявлены обвинения… Некоторые из них скрылись и объявлены в розыск. Правда, этим «должностным лицам» (во всяком случае, в Иркутске) плевать на выводы прокуроров. Госпожа Савинова по-прежнему работает оператором банка данных о детях-сиротах. Даже Новикова отделалась легким испугом: уголовное дело закрыто по амнистии, объявленной Госдумой по случаю собственного юбилея. Только Васильев, новиковский помощник, заплатил штраф — 5 тысяч рублей.
Но в то же время международное усыновление практически прекратилось: в одной только Иркутской области в 2003 году было 96 усыновлений, а в прошлом — всего лишь семь! Десятки, а то и сотни ребятишек после прокурорской кампании потеряли всякую надежду стать счастливыми. Как это произошло с сиротой Машей, так и не дождавшейся своих французских папы и мамы. Кто вернет эти два года, за которые Маша переросла нежный возраст, когда еще есть возможность вжиться в семью, полюбить приемных родителей, как родных? Ведь взять чадо в 4 года — это одно, а в 6 лет — совсем другое дело. Кто сможет объяснить рыжеволосой девчушке, что французские усыновители не предали ее? Просто вышло так, что государство наше сказало французам: «Стоять-бояться! Сейчас будем проверять, все ли законно. А вы пока вместе с Машей ждите».
Государству было невдомек, что сироты — это не конфискованный на границе товар, который можно бросить на склад до окончания расследования. Сироты не могут ждать. Для них каждый год — вечность. Сегодня никто не сомневается: международное усыновление будет закрыто. Что ж, очень патриотично! Но вот разумно ли? Может ли себе позволить такое страна, в которой почти миллион сирот? Смогут ли эти дети найти свою семью здесь, у нас?
Андрей РЯБЦЕВ