Министерство по делам семьи, молодежи и спорта, как, впрочем, и его руководитель, поражает своей открытостью и демократичностью. Никакой тебе охраны на входе, рамок и иже с ними. Кабинет министра – классический образец советского оформительского искусства. О том, какой год на дворе, напоминает прежде всего неизменный атрибут чиновника высокого ранга – портрет действующего президента на стене. Нынешний обитатель министерского кабинета, кажется, так до конца в нем и не обжился. Хотя… не он его строил и, в общем-то, не он выбирал. Для Юрия Павленко этот кабинет явился еще одной ступенькой в профессиональной политической карьере. Министр – политическая фигура, призванная определять приоритеты и наполнять их конкретным смыслом и значением в зависимости от того, какая политическая сила победила и что является «гвоздем» ее программы. Поскольку среди приоритетов нынешней власти заявлена социальная реформа, то возможностей проявить себя у молодого амбициозного политика предостаточно. Начать оценивать эффективность работы в этом направлении как подведомственного ему министерства, так и власти в целом, по словам самого Ю.Павленко, общественность сможет уже через год — большинство программ рассчитано до 2007 года. Критерии — количество беспризорных, детей-сирот, тех, кто лишен родительской опеки и попадает сегодня в интернатные учреждения. Задача номер один – добиться, чтобы как можно больше украинских детей воспитывалось в семье.

Глядишь, молодому министру так хорошо удастся отладить механизм по борьбе с социальным сиротством, что не в такой уж далекой перспективе надобность в работе министерства отпадет сама собой, а его государственные полномочия можно будет передать общественным организациям. Хотя «пропагандировать семейные ценности» в Украине вряд ли удастся с помощью распоряжений или даже указов президента. По крайней мере сегодня это выглядит утопией. Искоренить социальное сиротство вообще – задача, к сожалению, неподъемная для любой государственной машины, если это не станет делом каждого гражданина. В восточных странах, например, где сильны семейные традиции, дети на улицу не попадают и интернаты им не нужны: осиротевших забирают родственники, соседи, наконец.

— Юрий Алексеевич, согласны ли вы именно с такой расстановкой слов в названии министерства и не могли бы конкретнее обозначить направление первого?

— За полгода название менялось трижды: семья, дети и молодежь, потом — молодежь и спорт. В результате долгих дискуссий остановились на нынешнем. Слово «семья» фактически охватило два понятия — «семья» и «дети». Ведь приоритетом номер один министерства является защита детей, воспитание и развитие в семье. Независимо от статуса или положения — говорим ли мы о детях, которые имеют семью, о тех, кто лишен родительской опеки, или же о тех, кто находится на улице. Кроме того, это, очевидно, поддержка, развитие семейных ценностей традиционной семьи, которая, к сожалению, начала терять свой авторитет в обществе.

Семья — это папа, мама и ребенок. Или, как мы пишем в программе правительства, приоритет — трое или больше детей. Демографическая политика — это тоже политика семейная.

Есть также направления, за которые мы ответственны как одно из министерств, — гендерная политика и противодействие торговле людьми.

Вообще семья может рассматриваться в разных аспектах — экономическом, социальном, политическом. И экономическая составляющая — далеко не всегда самая главная.

— Вопросы, связанные с семьей и молодежью, да и сами объекты, и так разбросаны как минимум между тремя министерствами — Минсоцполитики, Минобразования (интернатные учреждения, школы), Минздрав (роддома, Дома ребенка). В связи с этим существует мнение, что поддерживать жизнедеятельность еще одной, громадной министерской махины, которая, по сути, предназначена всего лишь выдвигать инициативы в заявленных областях, нецелесообразно. Достаточно было бы создать специализированный департамент при одном из названных министерств. Вы сами не ощущаете себя министром без портфеля?

— К сожалению, опыт показал, что инициатив не было, хотя существовали как минимум два госкомитета, на базе которых и было создано Министерство по делам семьи, молодежи и спорта. Действительно, очень многие направления деятельности пересекаются с другими министерствами. Если говорить о защите прав детей, то за это отвечают практически все министерства. Если говорить о детях-сиротах и детях, лишенных родительской опеки, то за их судьбу отвечают, как минимум, пять министерств. Рассеивание функций между разными органами власти в результате приводит к тому, что основное, ради чего они работают, то есть дети, остаются вне их политики. Главными оказываются учреждения, где находятся дети, лишенные родительской опеки, или же их работники. Постоянные межведомственные конфликты и дискуссии, к сожалению, не дают возможности решить вопросы полноценного развития ребенка. Поэтому, очевидно, должен быть единый орган, который будет нести четко определенную ответственность за будущее ребенка. И не важно, где находится учреждение, в чьем подчинении. Важно, чтобы политика была целостной и единой — с момента выявления ребенка и до момента создания им собственной семьи.

Поэтому мы выступили с инициативой создания отдельного государственного органа, который нес бы полную ответственность и координировал деятельность разных учреждений, плюс усыновление, — Госдепартамента защиты прав ребенка и усыновления. Соответствующий закон ВР приняла 13 декабря

— Есть ли в вашем министерстве общественная приемная? И если да, то с какими вопросами чаще всего обращаются граждане?

— Общественная приемная работает с первого дня. Были, правда, проблемы, связанные с помещением, которое необходимо было приводить в порядок, а также другие технические вопросы. Чаще всего обращаются по поводу молодежного жилищного кредитования, многодетные семьи — по поводу жилья, проблем с начислением помощи… В последнее время по поводу нарушения их прав стали обращаться и дети.

— Следующий год объявлен Годом защиты прав детей. Что это означает для вашего министерства?

— Мы выступили с такой инициативой, чтобы объединить и скоординировать все усилия. За этот год сделано то, до чего раньше не доходили руки. Заложена системная нормативная и законодательная база — начиная от организационно-правовых вопросов защиты прав детей, лишенных родительской опеки, которые были приняты в начале этого года, и заканчивая нормативной базой, которая касается десятилетней программы реформирования интернатных учреждений.

— Считаете ли вы нынешнюю концепцию реформирования системы опеки и попечительства достаточно обдуманной и аргументированной? Ведь о сокращении и разукрупнении интернатных учреждений, как нам кажется, вообще нельзя серьезно говорить до тех пор, пока не начнется и не даст своих плодов серьезная профилактическая работа — то есть работа с кризисными семьями, пропаганда семейных ценностей, развитие форм семейного воспитания и т.д.

— Все это нужно делать параллельно. Невозможно разделять разукрупнение, развитие семейных форм воспитания и изменение системы финансирования. Торможение одной из составляющих приводит к общему торможению реформы. К сожалению, общество почему-то услышало только одно — будут закрывать интернаты. Хотя на самом деле речь идет о десятилетней реформе, а не об их закрытии. Мы начали со смены финансирования. Это самое главное — когда финансируется не учреждение, а ребенок. И именно он является собственником тех средств, которые выделяет государство на его содержание и развитие. В данном случае мы предложили ввести принцип «деньги ходят за ребенком», согласно которому после получения ребенком статуса за ним закрепляется сумма на уровне двух прожиточных минимумов, кроме всех тех надбавок, которые полагаются по закону.

— На всеукраинском совещании говорилось о том, что на эксперимент в Киевской области предполагалось истратить 50 млн. бюджетных средств. Сколько потребуется для всей страны?

— Более миллиарда гривен. Но когда мы попытались просчитать, сколько стоит один интернат или детский дом для государства, то единой цифры так и не получили. Ее не существует. При этом до ребенка доходит лишь мизерный процент от этой суммы. Большая часть уходит на содержание персонала, транспорта, оплату коммунальных услуг. Мы же начинаем с ребенка, а потом — все остальное. Сама реформа предусматривает, во-первых, изменение финансирования, во-вторых, развитие семейных форм воспитания, и только в-третьих — разукрупнение, реформирование интернатов, где воспитываются дети-сироты.

Опять-таки — все упирается в деньги. Не готова пока вся вертикаль к ее внедрению, хотя бы в силу недостаточной подготовки кадров в районах. Поэтому мы предложили ввести пилотный проект в Киевской области и отработать схему до деталей.

Таким образом, средства как для семейных форм воспитания, так и для интернатных учреждений выделяются одинаковые. На сегодняшний день лучшая для воспитания ребенка форма финансируется в два раза меньше, чем интернат.

Следующий этап — развитие семейных форм воспитания.

Но скажите, как может глава райадминистрации или города представлять интересы 70—150 тысяч человек, если не может, а скорее – не хочет защитить 150—200 детей-сирот? Законодательство по защите прав детей будет полноценно работать только тогда, когда каждый руководитель будет уделять максимум внимания, а не самоустраняться от решения проблем детей-сирот или детей из неблагополучных семей. Беспризорные дети будут в Украине до тех пор, пока побег ребенка, непосещение им школы воспринимаются как ситуация, которая не требует немедленной реакции госслужащих, главы райадминистрации, города, сельсовета и контроля со стороны громады.

— В законодательстве сегодня определены четыре основные формы опеки над детьми-сиротами и детьми, лишенными попечения родителей: усыновление, опека/попечительство; приемные семьи; детские дома семейного типа (ДДСТ). Каково ваше мнение относительно приоритетов среди перечисленных форм с учетом интересов ребенка и «экономической рациональности»?

— Отдавать приоритет какой-либо из этих форм сегодня очень трудно. Они все должны полноценно развиваться. На данном этапе наша задача — решить все нормативные, финансовые, организационные проблемы, которые есть в семейных формах воспитания. С одной стороны, контроль за приемной семьей и ДДСТ сегодня очень сильный. А с другой — он не направлен на контроль с точки зрения развития ребенка. Форма ДДСТ является переходной от интернатной системы к семейным формам воспитания. В перспективе — создание временных семей, которые будут воспитывать ребенка до момента его усыновления или до момента устройства его в приемную семью.

Что касается усыновления, то в первую очередь, конечно, — это национальное. Хотя иностранное мы в своей концепции тоже не отвергаем, поскольку исходим прежде всего из интересов ребенка. Ведь, несмотря на то, что детей-сирот и детей, лишенных родительской опеки, около 100 тысяч, а граждан в Украине 47 миллионов, нам все равно не удается решить эту проблему внутри страны.

И следующий, третий этап — разукрупнение интернатов. Но только тогда, когда у нас уже есть четкая система финансирования, развиваются семейные формы воспитания, когда ребенок, оставленный в роддоме, попадает не в Дом малютки, а сразу в приемную семью, когда у нас есть полноценное усыновление. Параллельно при роддомах должны создаваться центры матери и ребенка, социальные работники которых призваны определить причину отказа матери от ребенка. На протяжении предусмотренных законодательством двух-трех месяцев провести соответствующую работу, и если мать — здоровая молодая женщина, которая просто боится прийти с ребенком к своим родителям или же у нее нет жилья, то для этого мы создаем социальное общежитие, где она какое-то время сможет жить.

— Такие центры и общежития уже работают?

— В этом году мы открыли пять. Но в Киеве, к сожалению, таких центров пока нет. Это невозможно сделать за 9—10 месяцев. Одно только строительство занимает время. Кроме того, полгода у нас ушло только на то, чтобы понять, что именно нужно делать.

— Давайте поговорим о «детских городках», о которых уже немало написано и которые требуют вложений. В чем их выгодность?

— Это отдельный проект. Он, в первую очередь, касается проблемы беспризорности, которая, надеюсь, вскоре вообще отпадет. Когда мы реализуем эти три направления — когда будет политика относительно защиты прав детей, развития культуры и спорта, государственной молодежной политики, когда вообще будет четко понятно, в чем заключаются функции власти. Все это тогда сможет развиваться самостоятельно, по крайней мере такие функции могут быть делегированы общественным организациям.

— И что, ваше министерство тогда уже не понадобится?

— Ну, это, наверное, как перспектива… Административная реформа все равно предусматривает уменьшение количества министерств. Но уверен, что Минсемьи сегодня нужно как никогда.

— И все-таки, почему вы так упорно не хотите нам рассказать о «детских городках»?

— Что касается «детских городков»… Тема непростая. Детские городки решили развивать как одну из форм. Она родилась в дискуссии о том, что делать с беспризорными детьми. Я бы условно поделил их на две категории: те, кто попал туда недавно и еще способен быть в семье, и дети, которым для адаптации к нормальной жизни необходим длительный срок (от девяти месяцев). Детский городок — это комплекс, объединяющий несколько разных учреждений.

— Обычно под «детским городком» подразумеваются родители-воспитатели с приемными детьми, проживающие в одном месте, где для них создана определенная инфраструктура...

— Такой городок, «СОС Киндердорф» — несколько ДДСТ, сосредоточенных в одном месте, у нас появится в Киевской области как зарубежный опыт. Финансируется он за счет грантов, и мы можем только содействовать этому.

— В чем отличие ваших детских городков?

— Наш детский городок — социально-реабилитационный центр. Он может иметь следующие структурные подразделения: отделение по работе с детьми на улице, отделение экстренной помощи, социальной реабилитации, ресоциализации детей, отделение семейной адаптации, профориентации и трудового обучения, лечебно-профилактическое отделение, юридическая служба, социальное общежитие, а также «Телефон доверия» для детей и другие структурные подразделения, деятельность которых связана с социально-психологической реабилитацией детей. Центры могут быть открыты при наличии материально-технической базы. Содержание их осуществляется за счет средств местных бюджетов, а также из других источников, не запрещенных законодательством.

Проблема этого проекта в том, что пока это только теория. Хотя и имеющая международный опыт.

Там же, в этом детском городке, есть и приемные родители. (Пусть не обижается на нас Ю.Павленко, но, несмотря на все попытки объяснить нам, в чем же отличие проекта детских городков Минсемьи, молодежи и спорта от «СОС Киндердорфа», разницу мы так и не уловили. — Авт.)

Такие городки не должны стать резервацией. Как, например, пытались сделать в Ривненской области, объединив четыре разных интерната в одном месте, создав для них определенную инфраструктуру и, грубо говоря, едва ли не оградив колючей проволокой. Поскольку начался разговор о детских городках и там уже была выделена земля, то мы решили на этой базе до конца года создать первый социально-реабилитационный центр. Он будет открыт в начале следующего года.

Тут еще вот что очень важно. Когда у ребенка с улицы происходит «ломка», нужно разорвать его криминальные контакты. И очень хорошо, что сегодня криминальная милиция по делам несовершеннолетних, как структурное подразделение МВД, включилась в работу. За это время удалось укомплектовать ее кадрами.

— Какие проблемы после старта реформы, на ваш взгляд, заслуживают пристального внимания министерства и ни в коем случае не должны быть упущены? Какие изменения должны произойти в законодательстве Украины кроме реализации уже названного принципа «деньги ходят за ребенком», чтобы реформа не буксовала?

— На самом деле основное — это нормативный уровень. Что касается законодательного, то есть огромный блок законов. Прежде всего, нам необходимо систематизировать и объединить функции, чтобы не было рассеивания полномочий и взаимонепонимания по вопросу, что делать с учреждениями. Нужно добиться, чтобы не возникло противостояния между различными ведомствами, которые призваны решать эти вопросы. Возможно, когда будут определены функции и статус департамента защиты прав ребенка и усыновления, а также служб по делам несовершеннолетних на местах, как его структурных подразделений, этот вопрос решится. Отдельно нужно законодательно предусмотреть некоторые изменения в полномочиях этих служб и их переименование в службы защиты прав детей.

Национальный план действий по выполнению Конвенции ООН о правах ребенка – проект, созданный министерством совместно с ЮНИСЕФ. После утверждения детским парламентом он будет подан на утверждение Кабмином и ВР. Думаю, это должен быть закон, базовый документ, из которого будут понятны статус и права ребенка. Такой документ не был принят за все 14 лет существования независимой Украины.

Огромная нормативная работа предстоит Кабмину и госадминистрациям. На это, думаю, потребуется еще год. За это время теоретические дискуссии должны смениться исключительно организационными и практическими. Пока, к сожалению, девять месяцев было потрачено на разработку плана действий. На следующий год он готов. И самое сложное сегодня — это согласование его со всеми заинтересованными сторонами, в первую очередь — с директорами интернатов. Ну и подготовка кадров для выполнения этой программы. Мы столкнулись с тем, что три структуры — управления семьи и молодежи, службы по делам несовершеннолетних, социальные службы детей и молодежи — это три отдельные планеты, конкурирующие между собой. Причем не за результат работы, а за какие-то полномочия. По сути, идет борьба за власть, за значимость. Очевидно, что разделение полномочий, функций и работы между разными министерствами — процесс еще более сложный. Но лед тронулся, хотя для этого пришлось пройти через публичный скандал.

— Какой будет процедура передачи в структуру министерства Центра усыновления? Как и по каким направлениям будет происходить реорганизация его деятельности?

— Вопрос не в том, при каком министерстве находится центр. Главное, что меняется его статус, он становится полноценным органом государственного управления, а его сотрудники — госслужащими, со всем вытекающим из этого набором ответственности, включая уголовную.

На сегодняшний день центр фактически оторван от общей ситуации с детьми-сиротами. Единой базы данных на детей-сирот и тех, кто лишен родительской опеки, не существует. Выяснить, сколько в Украине детей-сирот, можно только очень приблизительно, суммировав цифры трех министерств — Минздрава, Минобразования и Минсоцполитики. Сколько у нас детей на улице, подсчитать невозможно: сегодня они в Днепропетровске, завтра — в Донецке, и везде их отмечают как новых. Как только ребенок получает статус, он должен попадать в базу данных. В таком случае он не потеряется и судьба его будет понятной.

— В чем еще, помимо создания единого реестра, будет заключаться реорганизация Центра по усыновлению? И кто его возглавит?

— В связи с тем, что это правительственный орган, решение будет приниматься на уровне Кабмина. У нас есть предложения по поводу кандидатур — кто мог бы возглавить центр, как общий орган, так и подразделение, которое будет заниматься усыновлением. Но говорить об этом сейчас нельзя, поскольку заинтересованных лиц слишком много.

Еще важно, что параллельно будет создана база данных и на потенциальных родителей. Таким образом, появится одно «окно», один орган власти, который сможет принимать решение и в отношении приемной семьи, ДДСТ, и по вопросам усыновления. Будет понятно: вот у нас дети-сироты — их готовят к семье, вот у нас потенциальные родители — их проверяют. В результате они объединяются. И система работает. Развиваются семейные формы, и тут мы подходим к реформе интернатов — в них детей становится все меньше, меньше, меньше… То есть процесс будет проходить ненасильственно.

— О создании единого реестра на детей и их потенциальных родителей говорится давно…

— Да. Это было предложение общественных организаций. На самом деле это европейский стандарт.

— Кстати, планируете ли вы использовать в Украине европейский стандарт, согласно которому государство делегирует свои полномочия неправительственным, общественным организациям?

— В перспективе. Сегодня все общественные организации, работающие в интересах детей, задействованы в этом проекте. Есть общественная коллегия, все адаптировано. Фактически нам удалось объединить усилия всех общественных организаций. Если раньше они делали что-то сами по себе, часто дублируя друг друга и тратя грантовские деньги, то сегодня это единый коллектив. Таким образом в какой-то мере удается аккумулировать еще и эти около 50 внебюджетных миллионов долларов — деньги грантов. Но они тоже будут в единой системе работать. Это будет коллегиальное решение, а не самодеятельность для отчетов.

Опыт у общественных организаций действительно есть. И сегодня мы стараемся его использовать. Пока нам только предстоит работа над утверждением социальных стандартов по предоставлению социальных услуг, в том числе и по работе с детьми. Такой проект разработан, вопрос в его согласовании и принятии. К сожалению, на сегодняшний день самое качественное в работе общественных организаций — это их отчеты грантодателям. Когда в государстве будут понятны социальные стандарты, тогда многие государственные полномочия можно будет делегировать общественным организациям — на тендерных основаниях или на условиях лицензирования. Органам власти необходимо задать четкие критерии работы и установить постоянный контроль с точки зрения соответствия их деятельности этим стандартам.

К сожалению, общественное движение тоже не развито в Украине. И в этом проблема государства, которое за это время не смогло установить правила.

— Будет ли введен мораторий на международное усыновление?

— Не планируем. Сегодня усыновление приостановлено для граждан ряда стран, по которым нет данных относительно уже усыновленных в Украине детей. Сейчас эти отчеты постепенно поступают. Но проблема заключается в том, что законодательно Украина сегодня не может осуществлять полноценный контроль за отданными на усыновление детьми…

— Со времени своего вступления в должность вы много говорили о необходимости присоединения к Гаагской конвенции по усыновлению детей. Вы по-прежнему намерены лоббировать ее принятие Украиной? И что, на ваш взгляд, это даст нашей стране?

— Прежде всего, возможность контролировать судьбу усыновленных детей.

— Это можно сделать и другими способами, например заключив международные договоры. Ведь, как известно, конвенция относится к области международного частного права и, соответственно, защищает прежде всего права принимающей стороны. Таким образом в условиях, когда ситуация с национальным усыновлением оставляет в Украине желать лучшего, семейные формы воспитания тоже пребывают в зачаточном состоянии, приоритет будет отдаваться международному усыновлению. А ведь курс на европейскую интеграцию, кроме всего прочего, означает признание приоритета национального усыновления. Что утверждает и подписанная Украиной Конвенция ООН о правах ребенка.

История с усыновленными за рубеж детьми из ДДСТ Каленских (Симферополь), на наш взгляд, — яркий пример нарушения приоритета национального усыновления. Ведь ДДСТ по сути тоже является формой семейного воспитания… Такие случаи после присоединения к конвенции станут более частыми.

— В Гаагской конвенции тоже говорится о приоритете национального усыновления.

Что касается истории семьи Каленских, то, к сожалению, это не единственный случай. В своей деятельности мы руководствуемся законом «Об охране детства», в статье 1 которого говорится, что приемная семья и ДДСТ – это семья, а в статье 24 – что не могут усыновляться дети, которые уже устроены в семьи граждан Украины. К сожалению, Центр усыновления при Минобразования, руководствуясь статьей закона «Об образовании», который относит ДДСТ к учреждениям, выдавал разрешения на усыновление таких детей. После перехода его под крыло Минсемьи коллизия будет исчерпана.

— По мнению юристов, в ней есть весьма неоднозначные пункты. Что все-таки, на ваш взгляд, присоединение к конвенции даст Украине?

— Даст, в первую очередь, возможность контролировать судьбу каждого усыновленного ребенка.

— Эту же возможность может дать заключение международных договоров.

— Одно не исключает другого. Можно заключить договоры и принять конвенцию.

— Зачем же в таком случае конвенция?

— Ее принятие автоматически охватывает какой-то список стран и делает юридические правила между ними понятными. Основная проблема касается общественных организаций, задействованных в этом процессе. Но в Украине все равно действуют посредники…

— Вы планируете убрать из украинского законодательства в этой сфере фразу о том, что коммерческая посредническая деятельность запрещена?

— Нет, конечно…

— Америка, куда усыновляется наибольшее количество наших детей, подписала Гаагскую конвенцию, но не ратифицировала ее. Этот процесс крайне сложен, поскольку свое законодательство в этой сфере имеет каждый американский штат. Поэтому, к примеру, проблем с Америкой при помощи этой конвенции мы не решим.

— Согласно последней информации, предоставленной Госдепартаментом США, ратифицировать конвенцию, а также создать единый национальный орган, отвечающий за усыновление, они планируют до марта 2006 года.

Честно говоря, изначально я думал, что в вопросе с принятием Гаагской конвенции проблем никаких нет.

— Как же нет? Эта тема поднимается в четвертый раз, и каждый раз вокруг нее разгораются жаркие дискуссии. Такие же дискуссии она вызывает и в других странах, например в России… Возможно, прежде нужно тщательно взвесить все «за» и «против»?

— Удастся ли нам на уровне государственного органа создать полноценную работу с иностранными гражданами — это касается переводчиков, юристов и т.д.? В данном случае, есть 15 положений «за» и «четыре» — против.

Есть пункт, который вызывает больше всего дискуссий. Это возможность привлечения международных организаций к процессу усыновления. Но наибольшая проблема в том, что посреднические структуры все равно действуют в Украине — нелегально. Это, с одной стороны, создает напряжение в связи со злоупотреблениями должностных лиц в сфере усыновления, с другой — опасность для иностранных граждан быть обманутыми. Тем самым подрывается имидж страны. А самое главное — это небезопасно для каждого усыновляемого ребенка. Посредники работают в Украине достаточно агрессивно. Ими создана такая система, когда «здоровый» ребенок может оказаться больным и наоборот. У них есть возможность мобильной работы и наличные деньги, которыми они оперируют на разных уровнях — от воспитателей интернатных учреждений и до…

В этом вопросе нужно исходить из украинской ситуации. Хотим мы того или нет, но международное усыновление у нас все равно будет. И своих детей мы должны максимально защитить — в данном случае посредством контроля над процессом усыновления при помощи любой аккредитованной в Украине структуры.

Что касается заключения международных договоров, то просто странно, почему этим никто не занимался столько лет. Это у нас стоит одним из пунктов в плане на следующий год. Нужно использовать все возможные инструменты. К сожалению, мы не могли этого делать полноценно, пока не было соответствующего закона. Его принятие фактически даст нам полномочия начать активную деятельность в сфере урегулирования отношений с теми странами, куда усыновляются украинские дети. Пока этот закон не будет подписан президентом, нести персональную ответственность я не могу. Я несу моральную ответственность как приобщенный к этому процессу министр.

— Обозначьте, пожалуйста, основные направления и конкретные шаги, которые министерство предполагает сделать в отношении «пропаганды семейных ценностей и широкомасштабных информационных кампаний», как записано в программе развития семьи на 2007—2010 годы. Что включает в себя это понятие и как это будет работать?

— Если проанализировать деятельность власти за последние девять месяцев, то будет понятно, что вся политика государства направлена на защиту целостности и благосостояния каждой конкретной семьи. Именно ее интересы являются приоритетом в принятии любого государственного решения.

Это сложный вопрос… Социальная реклама, например, важное направление. Пока ее очень мало, особенно в сравнении с количеством рекламы «вредных» продуктов — алкоголя, табака…

— Заниматься сегодня созданием программ (причем качественных), освещающих проблемы детей-сирот, пропагандирующих семейные ценности и национальное усыновление, гораздо менее престижно, нежели освещать вопросы политики и экономики. Пожалуй, есть только одна такая программа — это харьковская «Семья от А до Я». И то, в настоящее время она посвящена детям до определенного возраста. Для таких программ, как правило, и праймтайм отводится нечасто. Ведь, в отличие от рекламы «вредной продукции», они вряд ли когда-нибудь будут приносить телеканалам деньги. Каким образом вы собираетесь решать эти вопросы?

— Решим потихоньку.

— Как именно?

— …Личным примером.

— Что касается личного примера… У вас замечательная семья, в которой растут два сына. Учитывая, что вы «погрузились» сегодня в проблему сиротства, не возникал ли в семье разговор о приемном/усыновленном ребенке по примеру, скажем, бывшего канцлера Германии, усыновившего русского мальчика, или украинской интеллигенции прошлого века, в семьях которой воспитывались как свои «чужие дети»?

— Это одно из тех направлений, которые нужно продвигать. В принципе в нашей семье такой вопрос возникал. Его решение продвигается с трудом, потому что свои дети еще очень маленькие — год и четыре. И это не последние. Но как перспектива в моей семье это может быть. Как перспектива может быть у моих родителей. Они уже воспитали троих детей, опыт есть.

— А ваши родители об этой перспективе знают?

— Они, в принципе, не против. Это возможно. И в моей семье тоже.

— Известно, что в прошлом вы возглавляли Молодежную партию Украины. Поэтому, когда вы стали министром, эксперты высказывали предположение, что молодежная политика станет одним из приоритетов работы вашего министерства. Что вы сделали в этом направлении за время пребывания в должности министра, какие программы приняты и о каких конкретных результатах вы можете рассказать?

— Молодежное строительство — первейший, главнейший и чаще всего задаваемый вопрос. Есть в министерстве такой инструмент, как Государственный молодежный фонд жилищного строительства. Этот орган был создан с целью обеспечения молодых семей жильем. К сожалению, в силу разных обстоятельств тот план, который составлялся при создании фонда, так и не был выполнен с точки зрения государственных инвестиций в создание соответствующего количества жилья для молодежи. Поэтому на сегодняшний день на очереди более 100 тысяч человек. Фонд имеет возможность предоставлять не более 14 тысяч социальных услуг молодым семьям. Если в 2004 году за те же бюджетные деньги было предоставлено более 1700 льготных кредитов и компенсационных ставок в коммерческих банках, то по результатам этого года — около 14 тысяч. Точная цифра будет известна в начале января.

Следующей проблемой была — непрозрачность распределения жилья и злоупотребление служебным положением.

Сейчас осуществляется апробация компьютерной системы — открытая очередь для получения кредита и компенсационной ставки. Думаю, с января она начнет действовать, и это сведет к нулю возможность злоупотреблений. Система также предусматривает дополнительное анкетирование людей, подавших заявку, чтобы выявить преференции — для многодетных семей, детей-сирот и т.д.

В связи с новой стратегией, которую сегодня отрабатывает государство по ипотечному кредитованию, мы также начали пилотный проект — ипотечный центр на базе киевских областного и городского центров. Выбор был связан с тем, что наибольшее количество нареканий на злоупотребления были как раз в столице. Кроме того, что у фонда сегодня практически нет возможности строить новое жилье в Киеве.

Реорганизация фонда направлена на то, чтобы сделать его работу максимально прозрачной. Хотя он все равно не может полностью решить жилищные проблемы молодежи. Поэтому на следующий год есть много предложений и по ипотечному кредитованию, и в отношении социального жилья как одного из направлений.

Следующее направление молодежной политики касается работы. В свое время были созданы молодежные центры труда. Сейчас мы расширяем их деятельность. Специфика заключается в том, что, с одной стороны, есть центры труда Минсоцполитики, но с ними может сотрудничать человек, уже имеющий статус безработного. Студенты не могут пользоваться их услугами, но могут обращаться в молодежные центры, в том числе по поводу трудовых лагерей и поиска работы на будущее.

Было множество проектов, но выполнялись они формально. Сейчас мы взялись за то, чтобы выполнять их реально. В министерстве — нормальная команда, которая не берет «откатов» с проектов и имеет возможность контролировать эффективность каждого проекта, поддерживаемого министерством.

Следующий проект связан с социально опасными заболеваниями — наркоманией, СПИДом, туберкулезом.

Ну и самое главное — работа с общественными молодежными организациями, которых в Украине более 120. Есть государственная программа по поддержке их программ. В этом году мы изменили систему распределения средств. Введена защита программ каждой организации, ограничена сумма поддержки — максимально может быть 350 тысяч гривен. Каждый проект будет проходить экспертизу комиссии, созданной общественной организацией и ревизионным управлением министерства. Организация, которая не выполнила своих обязательств по эффективности проекта, попадает в «черный список». Со всеми молодежными мы договорились, что на следующий год выбираем пять (а не 150, как сегодня) приоритетных направлений, по которым каждая общественная организация подает проект. Чтобы 12,5 млн. бюджетных средств были максимально полезно использованы в этих программах и чтобы от них был реальный результат.

Но, опять-таки, молодежные организации совместно с нашим министерством подготовили национальную доктрину молодежной политики с тем, чтобы были понятны направления деятельности — работа, жилье, образование, охрана здоровья, здоровый образ жизни. К примеру, был принят очень дискуссионный закон о первом рабочем месте. Пока его реализация перенесена на 2007 год. Продолжается дискуссия по поводу перечня профессий, на которые идет государственная дотация. Это комплексный вопрос, который зависит от ситуации на украинском рынке труда.

Мы являлись единственной страной в Европе, которая не была членом Европейского молодежного форума — надструктуры, которая имеет и огромный опыт, и технологии, и средства для реализации различных проектов молодежных организаций. Это доступ к мировому молодежному движению. За это время нам удалось объединить два самых больших союза — УКМО и Национальный совет молодежных организаций. Создан общий устав, называется объединение Украинский молодежный форум. Соответствующие документы подали в Европейский молодежный форум. Основное требование таким образом было выполнено.

— Вы назначены министром в феврале 2005 г. Уже известно, что ваша фамилия внесена в партийные списки «Нашей Украины». Означает ли это окончание карьеры министра и предвидите ли вы очередную трансформацию министерства?

— Нет. Здесь вообще нет никакого конфликта — можно быть министром и состоять в списке той или иной политической партии. У меня есть четкая позиция. Министр — должность политическая. В дискуссии по этому поводу основная претензия сводится к тому, что теоретически я могу использовать админресурс с целью заставить избирателей голосовать за политическую партию, кандидатом от которой являюсь. Но в данном случае я не вижу, каким образом могу применить админресурс. В том и состоит логика должности министра в любой стране мира, что оценка его деятельности — это результат выборов. Если избиратели голосуют за ту политическую силу, которую я представляю, значит, моя работа как министра была эффективной.

— То есть на период предвыборной кампании в отпуск вы уходить не будете?

— Ничто меня не обязывает это делать. Нам нужно формировать цивилизованные формы политической системы. Есть избирательный процесс, есть полноценные политические партии, которые не боятся брать на себя ответственность за развитие страны. Реализация программы партии — это пребывание ее членов у власти и выполнение ими своих обязательств.

— Но вы же не можете одновременно быть и депутатом, и министром…

— Депутатом и министром — не могу. А быть министром и кандидатом в депутаты, согласно Конституции, могу.

— А если станете депутатом?

— Все будет зависеть от ситуации в следующей Верховной Раде и, в первую очередь, решения президента.

— Если бы вам предоставили право выбора, какое министерство вы бы предпочли?

— Ну это же не базар. Думаю, что в принципе можно руководить любым министерством. Потому что большого отличия, с точки зрения политического управления, например, в Минфине или в Минсемьи, молодежи и спорта нет. Есть отличия в работе, скажем, на уровне чиновников. Но в любом случае министр — это политическая фигура, которая определяет и направляет политику министерства, руководствуясь политикой президента и Верховной Рады и определяется Кабмином.

У нас был интересный разговор с нынешним министром внутренних дел Франции Николя Саркози. За свою карьеру он возглавлял около пяти разных министерств. И он говорит: когда ты профессиональный политик и под тобой есть стабильный чиновничий аппарат, который не поддается радикальным видоизменениям в зависимости от парламентских и президентских выборов, тогда работать достаточно легко. Нужно просто определять приоритеты и направлять работу, в зависимости от того, какая политическая сила победила и что является приоритетом ее программы — социальная, экономическая или политическая реформа. В зависимости от этого тот или иной приоритет в работе министерства становится главным. Это задача министра и той команды, которая с ним приходит. Это то, к чему Украина когда-нибудь придет в результате административной, территориальной реформы. Работа уже началась.